Подруги так не поступают - Эльвира Смелик (2020)

Ну, точно. Кто бы сомневался? И позже, когда сидели за столом и ужинали, Марат спросил:

— Ты как к горным лыжам относишься?

— Не знаю, — дочь пожала плечами. — Я ни разу не каталась.

— А не хочешь попробовать? Можно съездить. На каникулах. Когда у вас каникулы?

— Конец октября — начало ноября, — выдала Алина официально.

— Ну вот, — заключил Марат. — А если надо, и Лерку твою возьмём.

— Не-е-е, — тут же уверенно протянула Алина. — Она лыжи ненавидит. Для неё физкультура зимой — жуть-жуть.

— Тогда вдвоём. У тебя загранпаспорт есть?

— У меня и обычного-то нету. Он же только с четырнадцати.

— Ладно, разберёмся. Но… едем?

Алина старательно закивала, заулыбалась довольно.

29

7 лет спустя

Алина отправила в рот очередной кусочек, опустила руку с вилкой и кивнула, то ли каким-то своим мыслям, то ли ощущениям от еды, поймала задумчивый взгляд Марата и на всякий случай настороженно поинтересовалась, наверняка перебирая в уме все его возможные претензии и собственные грехи:

— Что?

— Ничего, — откликнулся он.

Ну не делиться же с ней неизвестно откуда взявшимися, внезапно нахлынувшими сентиментальными мыслями. Засмеёт. Да ему и самому странно — поймать себя на подобных раздумьях. О том, что уже семь лет прошло с тех пор, как Алина появилась в его жизни, в его доме. И ведь вполне нормально прошло, а когда-то он даже не задумывался особо ни о детях, ни о своём отцовстве. О том, как она изменилась за эти годы, превратившись из взбалмошной девочки-подростка во взрослую девушку, конечно, не менее взбалмошную, но более самонадеянную, уверенную, будто разбирается в реальности гораздо лучше остальных. Как он изменился — ну, наверное — если теперь способен размышлять о таком. И сколько уже раз они вот так сидели вместе за столом: завтракали, или обедали, или ужинали.

Чаще, конечно, завтракали. С остальным получалось реже, особенно с обедом, или Алина утаскивала тарелки в свою комнату. Но иногда она специально дожидалась, когда Марат вернётся и, даже если уже успевала поужинать, устраивалась за столом со стаканом сока или чашкой чая. Чтобы поболтать. Вдвоём. Иногда втроём, когда к Алине приходила лучшая подруга Лера.

Кстати, что-то её давно не видно.

— А куда это Лерка пропала?

Ответила Алина не сразу, для начала навалилась на стол, словно так пыталась оказаться ещё ближе, рассмотреть почти в упор, как он отреагирует. Но и тогда не ответила, а сама спросила:

— А ты, что, соскучился?

И взгляд — хитрый, лисий, очень гармонирующий с лёгкой рыжинкой в волосах и вздёрнутым носом.

Она реже называла Марата «папой», хотя когда-то вставляла это обращение чуть ли ни в каждую предназначенную ему фразу, — претендовала на признанную взрослость, на равенство. И ещё один признак — позволяла себе неоднозначно его подкалывать. Но ведь и его легко не развести, а тут и поводов нет.

Он тоже не стал отвечать сразу, поддел с тарелки кусочек, отправил в рот, прожевал и только тогда, дёрнув бровями и поведя рукой, невозмутимо пояснил:

— Непривычно просто. Вы же вечно вместе, а тут… Вдруг заболела.

— Ну, можно и так считать, — согласилась Алина, многозначительно округлила глаза: — Ей теперь не до нас. У неё — любо-овь.

— А-а, ну-у, — протянул Марат. — Понятно.

И неодобрительно глянул на выдавший сдавленный писк мобильник — очередное оповещение. Опять у кого-то нетерпеливого нарисовалось что-то крайне срочное.

Алина тоже глянула на мобильник, отодвинула его подальше, хотя Марат и не собирался в срочном порядке хвататься за телефон. Подождут. И снова уставилась на отца, воскликнула разочарованно:

— И что? Всё?

— В смысле — всё?

— Вся реакция, — пояснила Алина.

— А что я по-твоему должен делать? — озадаченно проговорил Марат.

— Переживать.

— Я-то при чём? У неё мама есть.