Подруги так не поступают - Эльвира Смелик (2020)

У Марата рубашка бледно-бледно голубая, почти белая — верхние пуговицы расстёгнуты, рукава закатаны — и серые летние брюки. А у Алины лёгкое платьице с ассиметричной летящей юбкой, металлически серое с голубой и белой отделкой и белые босоножки.

Она хохотала, настолько заразительно, что Марат тоже не удерживался, смеялся, а улыбался уж точно всё время, широко и довольно. Остальные — даже те, кто танцевали, остановились — восторженно и радостно наблюдали за ними, но Алина не дождалась конца мелодии, неожиданно остановилась, торопливо раскланялась в ответ на аплодисменты и опять потянула Марата за собой. К подруге, по-прежнему сидевшей на скамейке.

— А теперь с Лерой.

Внезапно. И Лера поначалу вроде бы растерялась, посмотрела снизу-вверх неуверенно, вопросительно. Марат на волне ещё не отступившего драйва дёрнул бровью — ну а что? — подставил руку. Но Лера по-прежнему сомневалась, решалась несколько секунд, а потом всё-таки протянула свою.

Тоненькие пальцы легли Марату в ладонь, Лера, поднялась, аккуратно опираясь, шагнула следом, и другая рука точно так же почти невесомо коснулась его плеча. Но он даже сквозь ткань рубашки почувствовал нежное тепло, обхватил девушку за талию и сразу, поймав ритм, повёл. И опять получилось естественно, непринуждённо, только совсем по-другому.

Лерка худенькая, изящная, и почему-то представлялось, что настолько же невесомая, как и её прикосновения — можно подхватить на руки, приподнять без труда, заглянуть в глаза. Сейчас они прятались от Марата. Голова чуть опущена, лица почти не видно, только часть бледного лба между густыми тёмными прядями. Волосы, блестящие, шёлково-гладкие. От них пахло свежо и сладко, но не приторно, а приятно, очень по-летнему.

Наверное, с Лерой отжигать как с Алинкой не получилось бы. А и не надо. Так тоже хорошо — будто покачиваясь на волнах, плавно, медленно, осторожно. Но под конец, на последних аккордах, Марат, чуть отступив, всё-таки крутанул её, и Лера повернулась, грациозно, легко, но не удержала равновесия, видимо, от неожиданности, пошатнулась, привалилась к нему. Марат ухватил её покрепче, зафиксировал:

— Стой!

Улыбнулся.

Она выпрямилась, отстранилась, произнесла:

— Спасибо. — И сразу устремилась куда-то, а он, наоборот, некоторое время не двигался с места.

Ощущение было, будто не всё случилось, или промелькнуло незамеченным что-то важное. Может, потому что с Лерой они танцевали совсем недолго. Много ли там оставалось от песни после их с Алинкой выступления?

Одна мелодия и два танца, совершенно противоположные. А в горле почему-то жутко пересохло.

Марат подошёл к столу, налил в бокал минералки, опрокинул в себя.

Ух! Пузырьки газа ударили в нос, коварно защекотали, выдавили слезы. Марат сморгнул их, стараясь сделать это незаметно для посторонних, стёр мокрый след на щеке тыльной стороной ладони. Но совсем уж незаметно не получилось. Вездесущая Алина, словно чёртик из табакерки, неожиданно возникла рядом, уставилась поражённо.

— Пап! Ты чего? Так расчувствовался?

— Ага, — Марат ухватил за горлышко пластиковую бутылку, развернул нужной стороной с надписью «Сильногазированная». — Минералка сразила наповал.

— А-а, — с пониманием протянула Алина, но ещё несколько мгновений внимательно вглядывалась в глаза, потом попросила: — А мне налей.

Марат опять открутил крышку, плеснул в другой бокал. Минералка торжественно застреляла крошечными брызгами. Алина, в отличие от него, осторожно поднесла бокал ко рту, прижала к губам, наклонила, отпила. И тут же дёрнула кончиком носа, поморщилась, фыркая, часто заморгала.

— Теперь поверила? — хмыкнул Марат.

— Да я и не сомневалась, — оправдалась она. — Просто пить захотелось. А ты плакал хоть когда-нибудь?

— Когда маленьким был — наверняка.

— Маленькими все плачут. А потом?

— Нет, — уверенно заключил Марат. — Я слишком бесчувственный и суровый.