Подруги так не поступают - Эльвира Смелик (2020)

Ехать домой не хотелось. Все уже давно разошлись, а Марат по-прежнему находился на месте. Последним интересующимся, почему он до такой поры всё ещё торчит на работе — обычно это Паша как сыч сидел в офисе, а Марат мотался по встречам и объектам — он уже просто отвечал, что сейчас, ещё пару минут и он непременно уйдёт. И не уходил, прятался за глупой иллюзией, будто здесь он находится совсем в другой реальности с другими проблемами, обычными, тоже важными, но не столь уж значимыми, и не столь болезненными.

А потом появился охранник, совершавший плановый обход, тоже удивился, поинтересовался, не собирается ли Марат провести в офисе всю ночь — ну мало ли какие могут быть дела, требующие безотлагательного решения.

— Нет, не собираюсь. Уже ухожу.

Кто знает, что способна выдать Алинка, если он пропадёт на сутки. Или уже выдала. А Марат не может допустить, чтобы ещё одна исчезла в никуда.

Хотя, когда он вернулся, дочери дома не оказалось, но зато Валентина Михайловна специально дожидалась. Она и сообщила, что та просто отправилась гулять. По крайней мере, уходя, в этом заверила.

— Понятно. Спасибо, — произнёс Марат, но всё-таки взялся за телефон.

А дальше, словно по отработанной схеме:

— Ты где?

— Гуляю, — добросовестно выложила Алина. — Я же Валентине Михайловне сказала. — Но напоследок всё-таки ввернула вызывающее: — Нельзя что ли?

— Можно, — произнёс Марат. — И когда вернёшься?

— Когда захочу. Я уже совершеннолетняя. — Она сделала паузу, видимо, решая, вести себя как нормальный человек или наглеть ещё больше, добиваясь нужного накала эмоций. Выбрала последнее. — А, может, и не вернусь. Останусь у парня ночевать.

Марат почувствовал, как вздулись и затвердели желваки на скулах.

— У какого парня?

— Да какая разница? Какой понравится, у того. Пока.

Он стиснул в кулаке телефон, потом, скрипнув зубами, размахнулся, запустил его. Тот описав дугу, угодил прямо… на диван. Мягко подскочил и опять приземлился.

Какого хрена? Даже здесь на задалось. Ни грохота, ни разлетающихся осколков и запчастей, ни злой удовлетворённости.

Уголок рта нервно дёрнулся, и пришлось втянуть в себя побольше воздуха, потом сделать глубокий выдох, прикрыв глаза. Это только мальчишка может себе позволить выйти из себя, разнести всё, что под руку попадёт. А он…

Да ничего он не станет делать. Сядет в кресло, лицом к входной двери, и будет сидеть. Просто будет сидеть. Даже не думать, потому что внутри — гулкая стылая пустота: ни мыслей, ни чувств.

Алинка явилась через полчаса, вошла в дом и, конечно, сразу увидела его. Фыркнула, не торопясь, молча протопала мимо. Похоже, рассчитывала, что сейчас Марат окликнет её, скажет «Прости. Давай больше не будем ссориться. Забудем случившееся. Я всё осознал» и прочее бла-бла-бла. Но он не сказал. Услышав, как наверху хлопнула дверь, с нажимом провёл ладонями по лицу, словно попытался стереть с него налипшую раздражающе-муторную паутину обстоятельств. Но та была слишком нематериальна и каверзна, чтобы получилось избавиться от неё таким вот незатейливым образом.

На следующий вечер позвонила Женя, спросила:

— Ты сейчас дома?

— Нет.

Марат не прятался, не врал. Вполне себе представлял, что когда-нибудь это случится.

— Сильно занят?

— Скоро освобожусь. Хочешь встретиться?

— Хочу. Ты же не против?

Голос довольно спокойный, как всегда приветливо-сдержанный, и всё же чуть-чуть строгий. То есть ничего ужасного. А вдруг ещё и наоборот. Леркина мама сообщит, что дочь вернулась домой, что с ней всё в порядке, и вполне возможно…

— Я подъеду. Только скажи, куда.

— Помнишь сквер? Возле нашей остановки. Он совсем маленький, не потеряемся, не разминёмся.

— Хорошо. Буду где-то через час.

Женя пришла раньше, ждала его, устроившись на скамейке.

— Привет.

Он тоже присел рядом.