Пьяная боль - Тата Кит (2020)

— Не чувствую, — киваю я и зажимаю зубами тлеющую сигарету. Протираю руки от крови снегом. — Нихуя не чувствую. Сдох я.

Бросаю окровавленный снежок в стену. Разворачиваюсь и иду в пустынную подворотню. Без цели. Просто, чтобы уйти. Свалить подальше. Возможно, нахуяриться где-нибудь в хлам и забыться.

Всё забыть.

Её забыть…

Глава 38. Полли

Машина раздражающе медленно везет нас по городским пробкам. Меховой воротник белоснежной шубки неприятно щекочет шею.

Мама смотрит в окно и нервно теребит в руках букет невесты.

Мой букет.

Каждый новый поворот, каждый новый километр всё больше и больше приближают меня к загсу, в котором через полчаса назначена регистрация брака между мной и Костей.

Я дала своё согласие в тот же вечер после разговора с Михаилом Ильичом.

Назло.

Чтобы не видеть и не знать их жалостливых или виноватых взглядов в мою сторону. Чтобы не чувствовать присутствие Дениса, словно дышащего мне в затылок, хотя его даже рядом и нет.

Согласилась, в доказательство того, что с уходом из жизни Саидова я сама не перестаю существовать. Я так же могу найти себе новое приключение или даже мужа, который меня боготворит.

Именно этими мыслями я настраивала сегодняшней ночью свою уверенность, последний раз ночуя в квартире родителей.

Да, Костя влюблен или, возможно, вовсе меня любит. Его нежность и забота проявляются в каждом робком прикосновении, в звонках, в которых он меня спрашивает о моем самочувствии и не нужно ли мне что-то привести или ему приехать самому. Он подстраивает под меня свои планы, отгораживает от давления своих родителей, которые отчего-то решили, что я должна непременно жить с ними и рожать у них на глазах.

Хотя… Так было до моего признания им, что ребенок не от Кости. До сих пор помню ту звенящую в ушах тишину, когда после их очередного длинного монолога о том, что для меня лучше, я не выдержала и призналась им в том, что это не их внук.

Это признание огородило меня от вмешательства влиятельных родителей. Костя выстоял их многочасовую тираду и в тот же вечер мы окончательно переехали в его квартиру, где нас не трогал никто. Разве что моя мама иногда наведывалась, чтобы побыть со мной.

— Доченька, — коснулась моей руки мама. — Ты уверена?

Подняла на нее взгляд и посмотрела в глаза того же голубого оттенка, что и у меня. Вот только в них застыла тоска и… жалость. Мама понимала, что я делаю и для чего, но сделать с этим ничего не могла. Она не знала, чем я жила все эти годы и как пришла к такому неоднозначному решению. Но, все же, она его приняла и ей не хватало только одного — моей уверенности в собственном решении.

— Да, мама.

Машина замедляет свой ход и останавливается близ парадного входа в загс. Небольшая группа гостей ожидает моего появления. Нерешительно оглядываю собравшихся, среди которых узнаю только родителей Кости и его самого, стоящего ко мне спиной. Всё как мы и хотели — минимум гостей.

— Ну, пора, — резюмирует мама и выходит из машины первая, придерживая для меня дверь.

Пышное белое платье путается в ногах, цепляется за сиденье и, будто, специально, не позволяет мне покинуть салон авто. Нервно дергаю за многочисленные юбки и с трудом высвобождаюсь.

— Чертово платье! — ругаюсь себе под нос и выпрямляюсь, оглаживаю воздушное облако.

— В следующий раз будет лучше, — ехидничает мама и ловит на себе мой строгий взгляд. Без капли сожаления добавляет. — Ой.

Поднимаю глаза на крыльцо и ловлю на себе высокомерный взгляд матери Кости. Сразу после новости о том, что мой ребенок не от ее сына, между нами выросла непробиваемая ледяная стена. Ну, и черт с ней! В конце концов, мне предстоит жить не с ней, а с ее сыном, поэтому может морщиться сколько ей влезет. А вот Костин отец, как сохранял нейтралитет в отношении ко мне, так и продолжает его сохранять. Дипломат, одним словом.