Прощённые долги - Инна Тронина (2016)

– Ради вашего Чолина я и пальцем не пошевелил бы! – Андрею не терпелось узнать, что по поводу происходящего думает Всеволод. – Передайте ему, что я займусь этим делом исключительно из уважения и сострадания к профессору Аверину. Я уезжаю из города во вторник, появлюсь через шесть дней. До тех пор вы должны как следует прозондировать почву. Если те, кто удерживает Аверина, готовы встретиться со мной и обеспечить мне свидание с ним, я буду работать дальше. Мне нужно получить доказательства того, что заложник жив. И чтобы никаких провокаций с их стороны не было, а то они сильно об этом пожалеют. Двадцать пятое сентября вас устроит?

– Ага! – обрадовался Бен. – Бетти, слушай, Чолин нам за это ещё «сена» даст. У тебя это, в банке, последнее?

– Последнее… – Лизу всё сильнее бил озноб. Она закуталась в «варёную» куртку с воротником из белого искусственного меха.

– Значит, двадцать пятого, примерно с пяти вечера до двенадцати ночи, как у тебя получится. Позвони мне и сообщи, чего там добился Чолин. Далеко в тему не влезай – детали мы будем обсуждать при встрече, – подвёл итог Озирский. – Севыч, пошли, уже почти полночь…

* * *

Когда Андрей и Всеволод вернулись в машину, у обоих шумело в ушах, а внутренности выворачивала тошнота. Прежде чем сесть за руль, Грачёв прополоскал рот минеральной водой из бутылки.

– Не нравится мне эта история до ужаса, – честно признался он Андрею. – Отвалил бы ты, пока не поздно…

– Я всё понимаю, но слово уже дано. Если сын Аверина жив, я должен выйти на контакт с теми, кто его держит. Надо же узнать, сколько они хотят за парня. Ты помни всё время, что у профессора не осталось никого. Вообще никого, понимаешь? Чтобы облегчить страдания невинного человека, я пойду на любые жертвы, как бы мне ни было это омерзительно. Поехали, Севыч, я всё-таки хочу выспаться. Но перед этим мы зайдём к одной милой даме по имени Надин. Она как раз тот человек, который поможет нам сориентироваться в мире бомонда. У неё на известных людей города заведена обширная картотека.

– И за ними, значит, следят? – удивился Грачёв, выезжая с проспекта Майорова на Исаакиевскую площадь.

– Следят, и очень пристально. – Андрей между делом просматривал свои заметки в записной книжке. – Надин Галанова не только спрашивает данные у меня, но и при необходимости делится своими. Ты делом Кривопляса не занимался, вроде?

– Нет, но что-то слышал. Это тот самый щедрый спонсор, что водил сирот в цирк и кино? Правильно я помню?

– Правильно. Он потом был уличён в перепродаже кооператорам гуманитарной помощи, к которой имел доступ как должностное лицо.

– Этого и следовало ожидать, – кивнул Всеволод. – Что-то не верю я во все эти святочные истории. Если кто-то всё время крестится, жди от него подлянки.

– Сейчас не о том речь, – поспешил объяснить Озирский. – Галанова мне кое-что о нём рассказала. И я думаю, что ты тоже должен знать об этом. Оказывается, в мафиозных кругах с недавних пор появился закон, согласно которому просрочивший выплату должник обязан передать себя в полное распоряжения «братвы». И, между прочим, не в качестве раба и шофёра-смертника…

– А в качестве кого? – поднял густые брови Грачёв, и лоб его прорезали морщины.

– Пока не знаю. К тому же, часто забирают не самого должника, а его жену или детей. Получается натуральная дань, не находишь? Сейчас сворачивай на Васильевский, и я буду показывать дорогу. Галанова часто ночует в редакции. По крайней мере, сегодня точно там осталась.

Минут через семь они завернули в кромешную темноту, которую с трудом пробивали фары «Жигулей». Едва не врезавшись в круглый помойный бак, Грачёв затормозил. Неизвестно ориентируясь в сыром колодце двора, где было ни зги не видно. Андрей взял друга под локоть и повёл в подвальчик.

– Что это за дыра, блин? – Всеволод едва не растянулся на брошенной сюда из окна дынной корке.