Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

Потерпев неудачу с файлами, я принялся за почту Кумали. К счастью, многие из писем оказались на английском. Я убедился, что у нее широкий круг друзей и знакомых, в числе ее корреспондентов были другие матери, чьи дети страдают синдромом Дауна. Среди сотен посланий только два привлекли мое внимание – оба от палестинской благотворительной организации, связанной с «Бригадой мучеников Аль-Акса», группой, нередко устраивавшей в Израиле взрывы при помощи шахидов-смертников. Письма подтверждали получение денежных пожертвований сиротскому приюту в секторе Газа. У меня сразу же возник вопрос: если Кумали действительно хотела помочь детям, почему она не отправила эти деньги в ЮНИСЕФ – детский фонд, действующий под эгидой ООН? С другой стороны, благотворительность – один из пяти столпов ислама. Если дарить деньги организациям, связанным с радикальными группами, – преступление, то мы вынуждены будем предъявлять обвинения половине мусульманского мира.

Я пометил эти два сообщения красными флажками и вложил диск с файлами из компьютера Кумали в конверт, адресованный Брэдли в Нью-Йорк. Как только откроется офис «Федекса», я пошлю ему это письмо курьерской почтой, а он передаст флешку Шептуну для дальнейшего анализа. Я взглянул на часы: было семь утра. Рановато, конечно, но мне не терпелось выяснить, жив ли фотограф.

Набрав номер, я долго ждал и уже собирался положить трубку, чтобы перезвонить позже, когда услышал, что меня раздраженно поприветствовали по-турецки. Извинившись, что веду беседу по-английски, я заговорил медленно, надеясь, что на другом конце провода меня поймут.

– Вы не могли бы говорить немного быстрее? А то я засну, – сказал собеседник с акцентом, выдававшим человека, насмотревшегося вестернов.

Довольный, что мы, по крайней мере, в состоянии общаться, я спросил, не фотограф ли он. Когда турок подтвердил это, я сказал, что планирую особый подарок на годовщину свадьбы своих друзей – фотоколлаж, посвященный этому замечательному дню. Для этого мне понадобится множество копий фотографий.

– У вас есть цифровой код? – спросил мой собеседник гораздо более вежливо, поскольку дело запахло деньгами.

– Конечно, – ответил я, прочитав номер на обратной стороне глянцевого снимка.

Фотограф попросил меня обождать: ему необходимо было навести справки в своем архиве. Через минуту-другую он вернулся и сказал, что никаких трудностей не будет – нужная папка лежит перед ним.

– Я хочу убедиться, что здесь нет никакой ошибки: не могли бы вы подтвердить имена жениха и невесты?

– Без проблем. Жених – Али-Реза Кумали.

Он хотел было продиктовать его адрес, но я не выразил интереса, сразу сообразив, что женщина-коп не стала возвращать себе после развода прежнюю фамилию.

– А имя невесты? – спросил я, стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало волнение. – Оно у вас записано?

– Конечно. Лейла аль-Нассури. Вас интересует именно эта пара?

– Да, это они, шериф. – Фотограф рассмеялся. А я продолжил: – Никогда не знал точно, как писать ее девичью фамилию. Не могли бы вы продиктовать мне ее по буквам?

Турок охотно это сделал. Я поблагодарил его за помощь, сказав, что свяжусь с ним, когда составлю полный список нужных мне фотографий, и повесил трубку. Фамилия аль-Нассури была не турецкой, а йеменской или саудовской, ее могла также носить уроженка одного из государств Персидского залива. Так или иначе, фамилия эта явно была арабской. Как, скорее всего, и у того человека с Гиндукуша.

Схватив свой паспорт, я выбежал из номера, направляясь к лифту.

Глава 59

Дверцы лифта разошлись, и, хотя было всего семь двадцать утра, я оказался на каком-то импровизированном празднике. Все: управляющий отелем, портье, коридорный и прочий гостиничный персонал – собрались у конторки. Здесь же находились плотники и другие приятели управляющего, помогавшие мне с зеркалами.