Я Пилигрим - Терри Хейз (2015)

В тот вечер, когда состоялось наше знакомство, мы оба думали, что сошли с дистанции и наша профессиональная жизнь осталась в прошлом. И даже не подозревали, насколько важной, я бы даже сказал судьбоносной, оказалась эта встреча. Впоследствии я не раз удивлялся тому, до чего же причудливо все переплелось: загадочное убийство в гостинице «Истсайд инн», гибель Кристоса Николаидиса на острове Санторини, провал секретной операции в Бодруме, наша дружба с Беном Брэдли и даже притча, которую много лет назад рассказал мне в Таиланде буддийский монах. Если бы я верил в судьбу, мне пришлось бы признать, что все направляла свыше чья-то рука.

Очень скоро я узнал: мне предстоит новое задание, которое определит мое будущее. В один прекрасный день меня вновь, против моей воли, насильно втащили в мир спецслужб, и я, похоже, навсегда распрощался с надеждой обрести нормальную жизнь. Не зря говорят: если хочешь рассмешить Бога, расскажи Ему о своих планах.

Почти не располагая информацией, испытывая недостаток времени, я получил задание, которого любой спецагент страшится больше всего: мне предстояло разыскать человека, не имеющего никаких корней и связей, не состоящего на учете в полиции, не упомянутого ни в одной базе данных. Этакое неклейменое животное, призрак.

Боюсь, дальнейшее мое повествование окажется не слишком приятным. Если вы хотите спокойно спать по ночам и, глядя на своих детей, думать, что их жизнь будет достойной и счастливой, вам лучше не знакомиться с этим человеком.

Часть вторая

Глава 1

Не важно, сколько пройдет лет – даже если мне повезет, я доживу до преклонных лет и буду греть на солнышке свои старые кости, – он навсегда останется для меня Сарацином. Такое кодовое имя я дал этому человеку в самом начале операции, а впоследствии потратил уйму времени, чтобы установить его подлинную личность, и теперь мне трудно называть его как-то иначе.

Сарацин – это араб, а если мы совершим экскурс в историю, то узнаем, что в былые времена этим словом обозначали мусульманина, который сражается против христиан. Копнув еще глубже, мы обнаружим, что когда-то сарацинами называли странников, кочевников. Все эти определения вполне подходили человеку, о котором я говорю.

Даже сегодня сведения о нем весьма фрагментарны. И это неудивительно: бульшую часть своей жизни он провел в тени, намеренно заметая следы, как бедуин в пустыне.

Однако каждый в этом мире оставляет свой след, он тянется даже в море за кораблем, и хотя часто это лишь едва мерцающий в темноте свет, мы все-таки можем его увидеть. Я обошел половину восточных базаров и мечетей, проник в секретные архивы арабских государств, беседовал с десятками людей, которые могли знать этого человека. После того, что случилось в то ужасное лето, множество аналитиков и психологов неделями допрашивали его мать и сестер. И если меня вдруг обвинят в том, что я по своему усмотрению вкладываю слова в его уста и мысли – в голову, то я, пожалуй, не стану оправдываться: ведь мне известно о Сарацине и его семье больше, чем кому-либо другому в целом мире.

Не подлежит сомнению, что в юном возрасте он присутствовал на казни – публичном отсечении головы. Это случилось в Джидде, втором по величине и, по общему мнению, самом современном городе Саудовской Аравии. Запомните эту деталь, она чрезвычайно важна.

Джидда расположена на побережье Красного моря, и когда Сарацину было четырнадцать, он жил с родителями и двумя младшими сестрами в скромном доме на окраине города, достаточно близко к воде, чтобы ощущать запах соли. Я знаю об этом, потому что много лет спустя лично побывал возле того старого дома и сфотографировал его.