Небо одно на всех - Дарья Кожевникова (2021)

Потом был вечер в гостиной и неторопливая мирная беседа обо всем понемногу. Мария Федоровна расспрашивала Лорку о ней и о ее маме и снова рассказывала о своей семье. О том времени, когда был жив ее Валентин, и о Ваниных детских проделках. И, слушая это все, Лора была теперь уверена, что, как бы здесь ни было трудно, но дни, проведенные в этом доме, не будут ей в тягость. Теперь она всей душой хотела помочь женщине во всем, в чем только можно, и не только из-за Вани, но и из-за самой Марии Федоровны. А когда отпуск закончится, то предложить Ване, чтобы перевез свою маму к ней. Да, в ее «муравейник»! Но, по Лоркиному убеждению, там будет гораздо легче скрыть, кто такая Мария Федоровна, от тех, кому этого не нужно было знать. И Лорка будет все время рядом! И утром, и вечером. А надо будет, так и в обед заскочит, урвет на это часок, когда после праздников выйдет на работу в полном объеме. А если этого будет недостаточно, то тогда они все-таки наймут сиделку, но только Лорке в помощь, а никак не на замену. Да, Лора знала, что будет очень тяжело! Но теперь она была к этому готова!

14

Лора прожила у Ледорезовых почти месяц. Вначале под видом гостьи, но очень быстро освоилась, взялась за хозяйство и за саму Марию Федоровну, научившись угадывать, что той нужно. Сама женщина почти никогда ни о чем не просила, стараясь справляться своими силами или терпеть любые неудобства до последнего, лишь бы не обременять собой ни Лорку, ни Ваню. Он то исчезал по делам, то снова возвращался, и тогда они по два-три дня жили втроем. Лорка за прошедшее время научилась угадывать, откуда он возвращается, во сколько бы это ни происходило. Если он пропадал по делам своей фирмы, которая была ему необходима, словно отдушина, в том существовании, к которому его принудил старикан, то приезжал уставшим, но внутренне спокойным. Переодевался, мыл руки, между делом буднично беседуя с Лоркой и Марией Федоровной, если та еще не спала. Но бывало, что он возвращался молчаливым, напряженным, как будто потемневшим, и не уставшим, а словно измочаленным, и почти с порога надолго пропадал в душевой. Тогда Лорка понимала, чем он был занят перед этим. Пыталась его поддержать, в немом сочувствии касаясь его руки и робко заглядывая в его безжизненные глаза. В первый раз он просто от нее отвернулся. Потом стал принимать ее попытки, невесело кивая в ответ и даже пытаясь изобразить подобие улыбки. Лора старалась сделать все возможное, чтобы помочь ему быстрее прийти в себя. Она не выказывала желания покинуть этот дом на то время, пока рядом с Марией Федоровной оставался сын, и никто даже не заикался о том, что она могла бы это сделать. Наоборот, угасающая женщина очень держалась за Лорку. Каждый раз улыбалась, когда видела ее рядом, и, в свою очередь, тоже старалась проявить о ней заботу. Нехитрую, какую могла: то конфетку за столом подсунуть, успев угадать Лоркины любимые, то кофточку поправить, то просто погладить по голове. Так же, как гладила своего Четыреста Пятого. И от всего этого у девушки, успевшей быстро и искренне привязаться к своей подопечной, тоже порой перехватывало горло, как у Вани. Лорка не раз замечала, что, пообщавшись с матерью, он выходит из ее комнаты и подолгу потом стоит на крытой веранде, застыв у окна. Она не лезла к нему со своим сочувствием. Если приходилось пройти мимо, то просто замирала возле него ненадолго, коснувшись рукой его плеча, и шла дальше. Что она еще могла сделать? Только так показать ему, что разделяет с ним его боль. А уж о том, как она вообще к нему теперь относится, пусть догадается сам, если захочет. Во всяком случае, Мария Федоровна сделала это без труда. Однажды, наблюдая за девушкой после того, как Ваня ненадолго вышел из комнаты, она скорее уточнила, чем спросила:

– Лоретта, ты любишь Четыреста Пятого?

– Да, – застигнутая этим вопросом врасплох, Лора не стала лукавить. Оторвала взгляд от дверей, за которыми скрылся Ваня, и прямо взглянула женщине в глаза: – Я его люблю.