Горячие деньги - Дик Френсис (2021)

— Я не бывал здесь. Она мне не нравилась.

Он счел это объяснение вполне достаточным.

— Она могла быть сладкой, как патока… — Он помолчал, вспоминая. — Не знаю, как это лучше назвать — какой она была. Только вот в этом году, кроме обычных овощей для кухни, я посадил на маленьком участке особые сорта… вырастил их, так удачно… хотел послать на местную выставку. Стручковую фасоль, морковь и лук хороших сортов. Я неплохо в этом разбираюсь, понимаете? Ну, так вот. Они попались на глаза госпоже Пемброк за пару дней до того, как я собирался снимать урожай. В четверг, а выставка должна была открываться в субботу. «Какие огромные овощи!» — сказала она тогда, и я объяснил, что собираюсь в субботу послать их на выставку. Она посмотрела на меня так ласково, будто сиропом полила. «Ах, нет, Артур. Мы с господином Пемброком так любим овощи, вы же знаете! Мы приготовим их завтра на обед, а остальные заморозим. Ведь это наши овощи, Артур, не правда ли? Если вы хотите что-нибудь выращивать для выставки, делайте это на своем собственном участке в свободное от работы время». И выбранила меня. А когда я наутро пришел на работу, весь мой опытный участок был обобран — вся фасоль, морковка, лук. Ничего не осталось. Она все забрала. Все самое лучшее, сотни фунтов. Может, они и съели что-нибудь, только она ничего не замораживала. В понедельник я нашел свои овощи в мусорном баке.

— Прелестно, — сказал я.

Он пожал плечами.

— Вот такой она и была. Делала гадости, но все в рамках своих законных прав.

— Я удивляюсь, что вы не оставили эту работу.

— Здесь очень хороший сад, и у меня неплохие отношения с господином Пемброком.

— А когда он переехал?

— Он попросил меня остаться, чтобы содержать здесь все в порядке. Он повысил плату, и я согласился.

Неторопливым шагом мы вернулись к кухонной двери. От Артура Белбрука исходил легкий запах взрыхленной земли и опавших листьев, и аромат теплого перегноя, как от того садовника, который ухаживал за усадьбой в дни моего детства. Я с грустью вспомнил те далекие дни.

— Я здесь вырос, — сказал я. Он понимающе кивнул мне.

— Это не вы построили потайную комнату?

Я удивился:

— Собственно, это не совсем комната, просто треугольное пространство.

— А как она открывается?

— У вас не получится.

— Я хотел приспособить ее под хранилище для яблок, — с сожалением пояснил Белбрук.

Я покачал головой.

— Она слишком маленькая. И не проветривается. На самом деле, она ни на что не пригодна. А как вы о ней узнали?

Он важно поджал губы и принялся объяснять:

— Я заметил, что стена у палисадника в дальнем углу слишком толстая, и порасспросил старого Фреда, что был здесь садовником до меня. Он рассказал, что когда-то сын господина Пемброка построил там что-то вроде потайной каморки. Но там же нет двери, сказал я. Он ответил, что так задумал тот сын мистера Пемброка и это его дело, а сам Фред об этом ничего не знает, только думает, что дверь просто давным-давно заложили кирпичом. Так если это вы ее построили, расскажите, как ее открыть?

— Сейчас уже не получится, — сказал я. — Я замуровал ее почти сразу, как построил, чтобы мои сводные братья не могли залезать туда и подбрасывать мне дохлых крыс и разную другую гадость.

— А… — он, похоже, расстроился. — Я часто раздумывал, что же там может быть.

— Дохлые крысы, пауки и груды мусора.

Садовник пожал плечами:

— Ну, что ж…

— Вы хорошо здесь управляетесь. Я так и скажу отцу.

Его морщинистое лицо засветилось от удовольствия.

— Скажите ему, что я присмотрю за собаками и за всем остальным, пока он не вернется.

— Он будет вами доволен.

Я вынес чемодан, бросил последний взгляд на драгоценную герань Мойры и запер дверь. Пожал жесткую руку Артура Белбрука и в машине, взятой напрокат в Лондоне сегодня утром, поехал в Эпсом.