Ливонская партия - Михаил Ланцов (2020)

Ему требовалось все больше и больше железа, которые не могли обеспечить тигельные плавки. Поэтому успешные опыты с пудлингованием позволили королю заняться домнами. А в них что главное? Правильно. Тяга. Интенсивность дутья в домнах играла фундаментальное значение. Как и его подогрев хотя бы до 100–150 градусов. Но строить огромную дуру с гигантской трубой он не очень хотел. Не потому что не было кирпича — нет. Просто боялся, что она завалиться под собственным весом. Да и как ее обслуживать? В домны же загружают шихту сверху.

Поэтому он решил воспользоваться естественным рельефом, который был на Воробьевых горах. Там ведь крутые холмы с резким понижением склонов, практически обрывами, идущими к Москве-реке. Вот король там проект свой и разместил. Прокопал канавку от берегового среза до холма. И построил домну с высотой несколько десятков метров[1], прислонив ее под небольшим наклоном к массиву холма.

На Москве-реке поставил водяные колеса нижнего боя. От них запитал примитивные поршневые компрессоры.

В качестве цилиндра выступала крепкая деревянная колода, отделанная изнутри тонким слоем листовой меди и схваченная несколькими железными обручами снаружи. В нее входил деревянный поршень, также обитый листовой медью. И приводилось это все в движение примитивным кривошипно-шатунным механизмом, также выполненным из дерева с отдельными металлическими элементами. Получился натуральный «колхоз», но НАМНОГО лучше клиновидных мехов. Во всяком случае одно водяное колесо могло тягать только один такой цилиндр, который обеспечивал довольно суровое дутье во много раз лучшее, чем с клиновидными мехами. Подогрев же обеспечивался за счет прохождения воздуха по каменным каналам, идущим вокруг основного тела домны. То есть, никакой дополнительной печки и никаких дополнительных расходов тепла.

При всей прелести этой задумки и ее продуманности пока еще эта дура не заработала. Увы. Никак не успевали, срывая срок за сроком.

Там ведь не только домну требовалось построить и дать ей хорошенько высохнуть. Но и смежную инфраструктуру организовать. Снизу, у реки, нужно было придумать, как забирать и разливать чугун. Да и пудлинговые печи Иоанн решил поставить там же — «не отходя от кассы», как говорится. Не наверху, а снизу, обеспечивая тягу за счет длинных труб, которые тянулись наверх по склону этакими колбасками.

Кроме того, для домны требовалось завезти сырья. Много сырья. Это ведь не тигельная плавка. Домна жрет уголь, руду и известь в поистине промышленных масштабах. Быстро и отчаянно. Поэтому наверху продолжали строится просторные полуземлянки, в которые методично свозили руду со всей Руси. Что было непросто и не быстро.

Посмотрел Иоанн.

Послушал очередные объяснения, почему не получится сделать все в срок. Послушал, как приглашенные немцы ругались на качество руды. Повздыхал вместе с ними. И поехал на верх — на вершину Воробьевых гор, дабы оценить фактические запасы руды и угля, что там удалось накопить. А когда выехал на вершину Воробьевых гор, то замер, мрачно уставившись на плод своих трудов. На Москву. Она дымила и парила. Не хватало для полного счастья только башни Саурона в центре этой «красоты». Экология и красота просто игнорировались. Все шло на откуп получения как можно более быстрого результата.

Вокруг столицы были раскиданы, на первый взгляд бессистемно, укрепленные посады. А за горизонт уходило пять крупных дорожных насыпей с трамбованной щебенкой поверх. Плюс какие-то домики да склады, разбросанные всюду и стоящие вне стен. И дымы. Несмотря на лето, казалось, они были всюду. Ветряные мельницы, каковых в обозрении имелось несколько десятков. Многочисленные водяные колеса. Каскад плотин на Яузе-реке. И прочее, прочее, прочее. На Москве-реке по меньшей мере два десятка каких-то лодочек, спешащих по своим делам. А на дорогах люде пешие, всадники и подводы. Много. В целом — вид больше напоминал какой-то промышленный район, чем столицу.