Иван Московский. Первые шаги - Михаил Ланцов (2019)

После завершения сражения под Муромом все занялись своим делом. Кто-то собирал трофеи, кто-то копал братскую могилу, а кто-то и уговаривал княжича вернуться домой. Дескать, опасно слишком дальше ехать. Вон – целенаправленно охотятся.

Наш герой скандалить не стал. Внимательно выслушал доводы. Задал наводящие вопросы. И согласился, но только на своих условиях. Да и чего ломаться? В большом деле он в этом году, скорее всего, уже не поучаствует, а риск действительно стал очень велик.

Почему Ваня выдвинул условия? Для удержания инициативы. Пусть номинально, но он здесь главный. Впрочем, ничего невыполнимого он не требовал. Да и доводы его были разумны. Так что Беззубцев охотно согласился.

Сутки просидели в Муроме. Наблюдали. Холмский даже разъезд выслал – посмотреть за обстановкой в округе. А на вторые, поздней ночью, загрузились в струг и отчалили. По темноте.

Выявить наблюдателей «невооруженным глазом» не удалось, а оптики не имелось. Вообще не имелось. Нигде в мире пока еще. Был ли этот самый наблюдатель или нет – не ясно. Но фиксировать факт наличия крупного струга у причала Мурома несложно, и аккуратно выглядывая из прибрежной травы противоположного берега Оки. Вот Ваня и предложил уйти тихо, незаметно. По темноте уйти можно довольно далеко. Так что куда струг направился – к Нижнему Новгороду или к Москве, – сразу и не понять.

Был ли наблюдатель или нет, выяснить не удалось. Но, так или иначе, до столицы удалось добраться спокойно. Да еще и ветер благоволил, облегчая прохождение прогонов.

Иван III свет Васильевич немало удивился, узнав об их столь скором возвращении.

– Навоевался? – усмехнувшись, спросил он. Но вся радость с лица сошла мгновенно, как только Беззубцев начал рассказывать о том, что приключилось.

– Измена… – глухо произнес Великий князь. – Опять измена.

– Почему измена? – спросил сын.

– Весть о том, что Казимир собирает войско, оказалась лживой, – недовольно буркнул отец. – В Смоленске никто о сборе войска литовского ничего не слышал. А должны бы. Через них пойдут. Но никаких приготовлений, никаких указов, ничего…

Иван III помолчал, пожевал губы, обдумывая что-то. А потом начал расспрашивать о том, как в осаде сидели. И чем больше Беззубцев рассказывал, тем сильнее удивление в нем просыпалось.

– Вот я и мню, – завершил Константин Александрович, – если бы не выдумки сына твоего, нас бы там татары взяли приступом. Больно их много оказалось.

– От восьми до девяти сотен, – добавил Ваня. – Точнее сосчитать не удалось.

– И кто тебе про тюфяки подсказал?

– Никто. Сам догадался. И сильно удивился, узнав, что раньше так не делали. Что за диво? Целым большим ядром да по снующим степнякам. Скольких оно зацепит, даже если попадет? Одного? Двух? Только пугать разве что. А так – каждому достанется по своему кусочку ядра. Далеко так не выстрелишь, но накоротке – очень дельно вышло.

– Хм, – задумчиво хмыкнул Великий князь. – А в мешки почто порох и каменный дроб ссыпать велел?

– Так ведь проще. Не в лихорадке да волнении боя отмерять совочком, а в спокойной обстановке, с чувством, с толком, с расстановкой. Да перепроверив все. Тюфяки-то совсем поганые. Я им в ствол заглянул и ужаснулся. Они на честном слове держатся. Чуть пересыпь пороху – и все, разорвет.

– Отколь знаешь? – оживился отец, не оставлявший мыслей о наличии тайного наставника у сына.

– Просто почувствовал. Я потому во время выстрела сам к ним и не подходил. Только заряжанием руководил. А потом – деру. Слишком ненадежно они выглядели. Их бы как колокола лить…

– Не дурней тебя были, – фыркнул Иван III. – Пробовали. Разрывает такие колокольные тюфяки. Сам обломки видел. Как только мастер и жив остался. Чудо. Не иначе.

– Слышал я, что бронза разная бывает, – не унывал Ваня. – И та, что на колокола, – дюже хрупкая.

– От кого? – сделал стойку отец.