Иван Московский. Первые шаги - Михаил Ланцов (2019)

Уделив пару дней приведению войска в порядок, сбору трофеев и похоронам павших, Ваня принял решение идти дальше – к Новгороду. Чего сидеть-то? Богатые и объемные трофеи сильно стреножили его войско. Так что бегать по округе и обдирать малые города Новгородских земель он больше не мог. А тут – был шанс. Не захватить внезапным налетом, конечно. Нет. На это он даже и не надеялся. Но мало ли, удастся убедить горожан дать ему откуп на волне впечатления от разгрома? Пусть даже и символический, чтобы было чего отцу показать.

Но не тут-то было. Гибель в битве на Шелони сына Марфы Борецкой, фактического лидера Новгорода, настроила ее крайне враждебно. Да и войско не впечатляло – оно было явно недостаточным для взятия города. Во всяком случае, по местным меркам. Из-за чего попытки вести переговоры попросту провалились. Горожане вели себя надменно и постоянно пытались «указывать место» людям княжича. Слова же, переданные им, игнорировали. Еще и со стен то и дело выкрикивали обидные вещи. Так что общение закончилось очень быстро. Но как-то расстроиться Ваня не успел…

– Ливонцы? – полным изумления голосом спросил княжич, глядя на подходящих из-за перелеска всадников.

– Похоже на то, – с неменьшим удивлением сказал находившийся рядом Холмский.

В принципе отряд, быстро оказавшийся на виду целиком, был небольшим. Всадников триста – триста пятьдесят, плюс обоз. Но их лошади выглядели намного массивнее тех, какими располагала конница княжича, а доспехи были латными. Во всяком случае, у части этого отряда – у братьев-рыцарей. То есть смять их натиском московской конницы не получилось бы. Скорее напротив. Лоб в лоб они могли достаточно легко стоптать конницу княжича. Хуже того – в Новгороде наверняка находились всадники, отступившие с Шелони. Ну могли находиться…

– Плохая диспозиция, – тихо прошептал себе под нос княжич, но кое-кто из окружения его все равно услышал.

– Что-что? – переспросил Холмский, не знавший слово «диспозиция».

– Я говорю, что у ливонцев плохая диспозиция, – начал выкручиваться Ваня. – Смотри, как неудачно стоят.

– Неудачно? – вновь переспросил Даниил, глянул на поле боя, но ничего такого не заметил. – Почему неудачно? Хорошо вышли. Сейчас построятся и ударят по нам.

– Бери своих и атакуй. Но! – воскликнул Ваня, патетично вскинув руку. – Как сойдетесь на полторы сотни шагов – отворачивай! Заходи вон оттуда, а сворачивай – туда. И по дуге – сюда. Понял?

– Понял.

– Ты понимаешь, что, если не отвернешь, сам погибнешь и конницу мою положишь? – выгнув бровь, поинтересовался княжич.

– Понимаю, – хмуро ответил Холмский.

– Твоя задача – увлечь ливонцев и подставить их под удар. Ясно?

– Ясно.

– Действуй.

И Даниил, пришпорив коня, сорвался с места. Ваня же тем временем самым энергичным образом строил свою пехоту, подтягивал обоз, дабы повозками сформировать искусственное препятствие, и расставлял немногочисленную, убогую, но все же артиллерию.

Пикинеры стали вдвое более глубоким построением. Все-таки им противостояли всадники куда мощнее обычных для Москвы. Из-за чего и стрелки уменьшили ширину фронта, выстроившись в две линии. Так что теперь разом могла стрелять лишь сотня «стволов».

Тем временем Бернхард фон дер Борх хмурил лицо.

– Кто это такие?! Что им здесь надо? – наконец произнес он в полном недоумении.

Бернхард происходил из старинного дворянского рода Вестфалии, где и вырос. А потому оказался смущен до самой крайности. В здешних краях только отдельные участники Ливонской конфедерации носили гербовые накидки. В остальном же это было не принято ни у новгородцев с псковичами, ни у литовцев с поляками, ни у москвичей с татарами. А тут – вон – на всех строевых. В его глазах войско, подошедшее к Новгороду, выглядело так, словно его выставил какой-нибудь богатый барон или граф родной Вестфалии… предварительно навербовав в частном порядке пикинеров в соседней Фландрии. Это было ОЧЕНЬ странно.