Все закончится на нас - Колин Гувер (2020)

– Что бы ты сказал ей, Райл? Скажи мне. Мне нужно знать, что бы ты сказал нашей дочери, если человек, которого она любит всем сердцем, когда-нибудь ударит ее.

Из груди Райла вырвалось рыдание. Он потянулся ко мне и обнял меня.

– Я бы умолял ее уйти от него, – ответил он сквозь слезы и в отчаянии прижался губами к моему лбу. Я чувствовала, как его слезы падают мне на лицо. Райл прижал нас обеих к себе, его губы зашевелились у моего уха. – Я бы сказал ей, что она достойна лучшего. И я бы умолял ее не возвращаться к нему, как бы сильно он ее ни любил. Она достойна лучшего.

Мы оба превратились в мешанину из слез, разбитых сердец и несбывшихся мечтаний. Мы обнимали друг друга. Мы обнимали нашу дочь. И каким бы тяжелым ни был выбор, мы разрушили шаблон, пока этот шаблон не разрушил нас.

Райл передал мне дочку и вытер глаза. Он встал, продолжая плакать, все еще пытаясь отдышаться. В последние пятнадцать минут он потерял любовь своей жизни. В последние пятнадцать минут он стал отцом красивой маленькой девочки.

Вот что могут сделать с человеком пятнадцать минут. Они могут его разрушить.

Они могут его спасти.

Он жестом указал на коридор, давая мне понять, что ему нужно выйти и прийти в себя. Райл был печальнее, чем когда бы то ни было. Он направился к двери, но я знала, что он скажет мне «спасибо» за этот день. Я знала, что когда-нибудь он поймет, что я сделала правильный выбор для его дочери.

Когда за Райлом закрылась дверь, я посмотрела на нее. Я знала, что не дам ей ту жизнь, о которой я для нее мечтала. У нее не будет дома, где она станет жить с обоими родителями, которые любят ее и воспитывают вместе. Но я не хотела, чтобы она жила так, как жила я. Я не хотела, чтобы она видела своего отца в худших проявлениях. Я не хотела, чтобы она видела его в тот момент, когда он выходит из себя до такой степени, что она не узнает в нем его отца. Потому что не имеет значения, сколько хороших моментов она разделит с Райлом за ее жизнь, я знала по опыту, что запомнит она только худшее.

Замкнутый круг существует, потому что его невыносимо больно разорвать. Требуется астрономическое количество боли и смелости, чтобы изменить привычный шаблон. Порой кажется, что легче просто двигаться по знакомому кругу, а не прыгнуть в сторону без гарантии приземлиться на ноги.

Моя мать прошла через это.

Я прошла через это.

Будь я проклята, если позволю своей дочери пройти через это.

Я поцеловала ее в лоб и дала ей обещание:

– На этом все заканчивается. На мне и на тебе. Все закончится на нас.

Эпилог

Я шла через толпу по Бойлстон-стрит, пока не добралась до перекрестка. Я замедлила шаг и остановила прогулочную коляску на краю тротуара. Я опустила колпак и посмотрела на Эмми. Она била ножками и, как обычно, улыбалась. Она была очень счастливым ребенком. В ней была спокойная энергия, и это был своего рода наркотик.

– Сколько ей? – спросила какая-то женщина. Она стояла на переходе вместе с нами и с удовольствием смотрела на Эмерсон.

– Одиннадцать месяцев.

– Настоящая красавица. И точная ваша копия. У вас одинаковые рты.

Я улыбнулась:

– Спасибо. Вам следовало бы посмотреть на ее отца. У нее определенно его глаза.

Зажегся зеленый свет, и я попыталась обогнать толпу, пока переходила улицу. Я опаздывала уже на полчаса, и Райл дважды присылал мне сообщения. Он еще не испытал всех прелестей морковки. Ему предстояло выяснить, во что она превращается в руках Эмми, потому что я положила много моркови в ее сумку.

Я выехала из квартиры, которую купил Райл, когда Эмерсон исполнилось три месяца, и купила собственную квартиру поблизости от магазина, куда я могла теперь ходить пешком, и это было замечательно. Райл вернулся в нашу бывшую квартиру, но благодаря визитам к Алисе и тем дням, которые Райл проводил с Эмерсон, я все еще чувствовала себя как дома в их многоэтажке.