Доброключения и рассуждения Луция Катина - Борис Акунин (2019)

Но безжалостная девица фон Вайлер потом сказала ему другое: «Не слишком на себя полагайтесь, Луциус. Вам будет трудно найти злодея, поскольку в вас нет ни крупицы зла и вы не в состоянии понять, как оно устроено. Доверьтесь вашим помощникам. Интендант Шолль производит впечатление человека проницательного, а интендант Вагнер наверняка повидал на своем веку немало злодеев».

Суждение было хоть и досадное для Луциева самолюбия, но справедливое. Катин так и поступил.

К месту нового преступления они отправились втроем. Начальник велел себе не командовать, а положиться на ассистентов.

На первый взгляд, картина преступления была в точности та же. Жертвы сидели в ряд, привязанные к стульям. Головы валялись справа, повсюду кровь, и отпечатки ног такие же, Катин сразу их опознал.

Но расследование пошло иначе.

Вагнер сразу сказал:

– Рубил слева направо – левша. Очень острой саблей. Удары отменной точности. Вне сомнения, это бывалый кавалерист.

А Шолль осмотрел трупы, прошелся по комнатам и уверенно заявил:

– Преступник не устраивал обыск, а прямиком отправился в хозяйскую спальню, поднял доску в полу и взял из тайника то, что там лежало. Должно быть, ларец или сундучок с деньгами. Еще пропало столовое серебро из шкафа, а более ничто не тронуто. Мерзавец пытал хозяйку, у нее ожоги на руках. Потому он и знал, где искать. Скажите, господин барон, у хозяев той мызы тоже были следы истязаний?

Катин развел руками.

– Кроме того, у каждого мертвеца срезана прядка волос, – продолжил Шолль, не дождавшись ответа. – Там было то же самое?

Начальник опять лишь вздохнул. Ему было стыдно за свою ненаблюдательность, но зато появилась надежда, что с такими толковыми помощниками дело не останется на мертвой точке.

Было и еще одно важное отличие: выживший свидетель. Младший сын мельника, семилетний мальчик, во время ограбления сполз в щель между кроватью и стеной, затаился, и головорез его не заметил.

Однако проку от этого очевидца почти не вышло. Бедняжка пролепетал лишь, что пробудился от шума и сначала вообразил, будто видит дурной сон, а когда понял, что это явь, – крепко зажмурился, желая лучше опять уснуть. Эти скудные сведения мальчик повторял снова и снова, ничего другого от него добиться было нельзя. Ночью он ничего не видел, а глаз не раскрыл и поныне. Веки намертво свело судорогой.

Интендант Шолль сел рядом с мальчуганом, обнял его за плечо. Посидел рядом, повздыхал. Мягко спросил:

– Ты ничего не видел, но, может быть, ты слышал голоса?

– Папа ругался, мама кричала, Труди и Йоссель плакали…

– А чужой голос был?

Ребенок затрясся.

– Был… Все время повторял: «Где деньги? Где деньги?»

Бывший адвокат встрепенулся.

– Именно так он и выговаривал: «Во ишьт дас гельд?» Или: «Во ист дас гельд»? Припомни!

– «Во ишьт», – пролепетал мальчик.

Шолль погладил его по голове и поднялся, очень довольный.

– Больше не будем мучить ребенка. Надо отвезти его к доктору, чтобы дал усыпляющие капли. Проснется – глаза откроются сами. А с убийцей кое-что прояснилось.

– И даже многое, – согласился Вагнер.

Глядя на них обоих, Катин подумал, что начальнику досадно быть глупее собственных подчиненных. С другой стороны, может быть, только таких помощников и следует подбирать?

– Я не понимаю…

– Это потому что господин барон не ангальтец, – вежливо объяснил Шолль. – У нас шепелявят уроженцы крайса Фуксвальд, их за это даже дразнят. Фуксвальд к востоку отсюда, в десяти милях.

– Я знаю, – кивнул Луций. – И что же? Там проживает пять с лишним тысяч человек. Ищи иголку в стоге сена.

Обиднее всего было, что дальнейший разговор ассистенты вели между собой, перестав обращать внимание на шефа.