Мой ненастоящий - Джина Шэй

— Потому что твоего папу есть чем бить, дорогая, — кровожадно скалится Ветров, — и он это знает. Передай ему привет. И пусть не обижается, но я приму меры. К вам обоим.

— Пусть твои уроды уберут руки, — шипит Лана ядовито, — у меня нет ни малейшего желания наслаждаться твоей компанией.

Он смотрит на неё, а потом коротко качает головой.

— Уведите её. Туда, где она сидела. И вызовите ментов. Хочу зафиксировать факт похищения моей жены.

— Она сама пришла, — Лана торжествующе улыбается, — ты ей нахрен не нужен, Влади. Она только и грезит тем моментом, когда сможет от тебя сбежать.

У меня в животе ворочается что-то ледяное.

Я осознаю, что до сих пор держу свои руки на плечах Ветрова. И стою за его спиной. И не хочу из-за неё выходить. Тут безопаснее.

Но это так нечестно. Ведь Лана сказала правду…

Я разжимаю пальцы. Как будто снова падаю в ледяную воду. Ничего. Я тут давно. Привычная. Обманчивые опоры мне ни к чему. И пользоваться Ветровым я не буду.

— Степа, курицу на кухню, я сказал, — мне кажется, или тон Ветрова словил новый уровень раздраженности? — до приезда ментов вообще её видеть не хочу. И пробейте, чья это квартира. Наверняка её, Городецкий не рискнул бы прятать у себя.

У Ланы от этого оскорбления вспыхивают щеки. И её последний взгляд, посланный в моем направлении, мне категорически не нравится.

Ветров резко разворачивается ко мне.

Ох.

Острый взгляд. Ветров будто мажет по моему лицу раскаленным углем. Пальцы Владислава Каримовича касаются моего подбородка. Принуждая не отводить взгляд.

— Ничего мне сказать, не хочешь, Цветочек? — сухо и деловито интересуется он, будто и не было никаких слов Ланы.

— С-спасибо? — действительно с трудом выдавливаю я. — С-спасибо, В-влад.

Это было непросто. Но ведь правда — есть за что.

Вот только глядя в безжалостный, бушующий в яростном шторме океан его глаз, мне почему-то кажется…

Он ждал от меня каких-то других слов. Не этих.

Мой долгий, невыносимый день заканчивается там же, где он и начался. В месте, из которого я так хотела сбежать. И оказавшись в котором сейчас, к своему стыду, испытываю облегчение.

Здесь безопасно. Условно, конечно. Но хотя бы как-то.

Ветров сгружает меня на кровать в моей комнате будто хрупкую антикварную фиговину. Да-да, сгружает, и из квартиры Ланы, и из своей машины он вытаскивал меня на руках…

А я… Всего лишь чуть-чуть пошатнулась на выходе из квартиры. Он только шагнул ко мне, подхватил под колени…

Господи, какая же стыдобища.

Это был легкий приступ головокружения. А он… Шагу мне не дает ступить своими ногами. И вот сейчас снимает с моих ног кроссовки. Будто у меня черепно-мозговая, не меньше.

Я сама себе напоминаю напряженную, ожидающую очередного удара собачонку, когда затравленно гляжу на него.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Вот так и сиди, Цветочек, — в тоне Ветрова предельная усталость, причудливо смешавшаяся с раздражением, — и не вздумай дергаться. Отвезу в клинику, там тебя снотворным быстро успокоят.

— В психиатрическую? — вырывается у меня. С него станется… Отправить меня туда, лишить дееспособности…

— В психиатрии не лечат сотрясения, — Владислав Каримович вглядывается в мое лицо, — да и гематомы там не сводят. Так что нечего нам туда болтаться. Все. Сидеть. Не прыгать. Можешь лечь.

Даже не знаю, что меня пугает больше — Ветров в боевом режиме, дикий и смертоносный, как разогнавшийся носорог, или вот этот странный, непонятный, демонстративно лояльный мужчина.

Все не может быть просто. Я нарушила его правила. Я сбежала в очередной раз. И как бы я там ни плела полиции про введение в заблуждение, про то, что я глупая и наивная, вообще не ожидавшая, что от меня чего-то там захотят — я действительно сбежала по своей воле.