Ведьмин вяз - Тана Френч (2020)

– Не помню… – В конце концов, я об этом годами не вспоминал. – То есть не поручусь. (Рафферти понимающе кивнул.) Кажется, перед устными выпускными экзаменами, то есть, получается, где-то в апреле. А в июне, перед письменными, стало еще хуже. Он знал, что не сдаст. Конечно, мы все переживали, как сдадим, ну кроме совсем уж ботаников, которые не сомневались, что получат высший балл, и то успокаивали себя – да ладно, нормально сдадим, куда денемся, – то психовали: а если нет? Но Доминик без конца повторял “я в заднице”. И все. Он весь издергался из-за этого. После того как в августе пришли результаты и стало ясно, что его предчувствия подтвердились, ему и вовсе крышу сорвало.

– А почему он так плохо сдал? Вы же говорили, он был не дурак.

– Не дурак, да. Просто не занимался. Он… трудно объяснить… родители у него богатые. Вот, наверное, и избаловали. Он привык, что у него всегда все есть, навороченные телефоны, каникулы на модных курортах, дизайнерские шмотки, перед последним классом ему даже купили “БМВ”. – Я вдруг вспомнил, как папа рассмеялся мне в лицо: Начинай-ка ты лучше откладывать деньги, и я обиделся на него. – То есть, видимо, ему просто никогда в голову не приходило, что он может чего-то не получить. В том числе и не поступить туда, куда хочет. Вот и не заморачивался насчет учебы. А когда дошло, было уже поздно.

– Он принимал наркотики? – И Рафферти добавил сухо, заметив мое смущение: – Тоби, это было десять лет назад. Даже если бы я хотел вас посадить за косячок или пару таблеток, чего я делать не собираюсь, срок давности давным-давно вышел. И забыл предупредить: все, что вы скажете, останется между нами, мы не используем ваши слова в качестве показаний. Я всего лишь хочу понять, что творилось с Домиником, как он жил.

– Ну да, – помолчав, ответил я. – Баловался иногда.

– Чем?

– Травкой точно, еще пробовал экстази. Ну и кокс. – Доминик обожал кокс. В школе кокаин был в диковинку, если кто и приносил что-то такое, то чаще всего именно он, и никогда не жлобился: хлопнет тебя по плечу где-нибудь на вечеринке, мол, Хенно, выйди на пару слов, мы проберемся в дальний угол сада, хихикая и ругаясь, увязая в грязи, и разложим дорожки на ржавом столике. – Может, и еще что принимал, не знаю. Я перечислил, что у него видел. Но это не значит, что он был конченым торчком. Так… баловался по случаю.

– Понятно, обычные подростковые эксперименты, – кивнул Рафферти. Керр продолжал писать. – Не знаете, у него никогда не возникало из-за этого проблем? Ну, может, дилеру не заплатил или кто-нибудь кинул его самого, в таком вот роде?

– Да вроде нет. А если и да, вряд ли я бы об этом узнал.

– Правда. Вы же не друзья-друзья. – Он сделал паузу, и я немного встревожился. – Доминик бывал в этом доме?

– Бывал, – сказал я. По-хорошему, наверное, признаваться в этом не следовало, но у меня не было выхода. – Мы с двоюродным братом и сестрой гостили тут на каникулах. Устраивали вечеринки. Не какие-то бешеные рейвы, здесь же всегда был Хьюго, но он сидел наверху, мы приглашали друзей, слушали музыку, болтали, может, танцевали…

– И пили, – ухмыльнулся Рафферти. – Ну и так далее. Если уж начистоту.

– Иногда. Никаких оргий, ничего такого, но… нам все-таки было уже не двенадцать, а лет шестнадцать-семнадцать, может, восемнадцать. Так что, конечно, пили пиво, иной раз кто-нибудь приносил бутылку водки… или… или травку, или еще что…

Я понимал, что бормочу и заикаюсь, Керр смотрел на меня понимающе, даже сочувственно, точно вдруг осознал, что я неполноценный. Меня так и подмывало схватить его за воротник и заорать ему в лицо, чтобы он понял своей тупой башкой, что я тут ни при чем, во всем виноваты два мудака-гопника, вот пусть их и жалеет, а меня не надо. Мысли рикошетили в голове.