Ведьмин вяз - Тана Френч (2020)

Я так и стоял посреди гостиной с телефоном в вытянутой руке, как вдруг зажужжал домофон, и я вздрогнул; пришла Мелисса с большущей коробкой пиццы и рассказом о том, как мучился итальянец из кафе при мысли о том, что ему придется положить дольки ананаса на ее половинку пиццы. Я не знал, как сообщить ей новость, рассмеялся, убрал телефон и принялся за пиццу.

Но у меня совершенно пропал аппетит, так что после первого же куска я сдался и рассказал Мелиссе о Хьюго. Я ожидал шока, объятий, сочувствия (Ох, Тоби, и за что тебе это все, как ты себя чувствуешь?), но вместо этого Мелисса, к моему удивлению, спросила:

– Когда ты едешь?

Судя по ее виду, она была готова вскочить и начать собирать мои вещи.

– Не знаю, – я пожал плечами и вернулся к пицце, – может, через пару недель. Смотря по моему состоянию.

Я полагал, что разговор окончен, но краем глаза заметил, что Мелисса, сидевшая по-турецки на диване, выпрямилась, позабыв о пицце, и умоляюще сложила ладони.

– Ты должен ехать, – сказала она. – Прямо сейчас.

– Знаю, – ответил я, стараясь не выдать раздражения. – И поеду, если сумею. Как только почувствую себя в силах.

– Нет. Послушай. – В голосе ее сквозило такое нетерпение, что я уставился на нее. – Той ночью, когда мне позвонила твоя мама… – быстрый вздох, – было пять часов утра. Я наскоро оделась, поймала такси. Никто не знал, что происходит. Никто не знал, что с тобой будет…

Глаза ее ослепительно сияли, но когда я потянулся к ней, она отвела мои руки:

– Подожди. Дай договорить, если ты меня обнимешь, я… В общем, я кричала таксисту, чтобы ехал быстрее, орала на него, и мое счастье, что он оказался классным мужиком и прибавил газу, а ведь запросто мог высадить меня где-нибудь по дороге. Темно, на улицах ни души, мы несемся так, что ветер ревет за стеклом… Я думала лишь о том, что не вынесу, если опоздаю. Если ты очнешься, захочешь меня увидеть, а меня там не будет, и… Чистый эгоизм, конечно, теперь-то я понимаю, что ты, скорее всего, даже не понял бы, там я или нет, но тогда я знала, что если не успею вовремя, до конца дней себе этого не прощу.

Она сморгнула слезу. Я вытер ее щеку пальцем.

– Тсс. Все хорошо, я здесь.

Она схватила меня за руку и крепко сжала.

– Я знаю, Тоби. Но если ты не поедешь повидаться с дядей, имей в виду, потом пожалеешь. Сейчас ты сам не свой и, возможно, все поймешь лишь потом, когда поправишься, но ведь уже может быть слишком поздно. – Я заговорил было, но она стиснула мою руку. – Я понимаю, ты не в силах даже думать о том, как все будет, когда ты выздоровеешь окончательно. Поверь мне, я это понимаю. Но я-то в силах. И я не хочу, чтобы тебя всю жизнь грызла совесть.

Ее нелепая, абсолютная вера в меня, в то, что однажды я поправлюсь, тронула меня до глубины души. Я тоже проглотил слезы, представив, как было бы здорово, если бы мы вдвоем сидели на диване, ели пиццу и рыдали, как две девчонки, одна из которых пришла к другой в гости с ночевкой, во время просмотра “Титаника”.

– Даже если тебе сейчас кажется, что я несу чушь, пожалуйста, поверь мне хотя бы в этом. Я тебя очень прошу.

У меня язык не повернулся сказать Мелиссе – скорее, из-за нее, а не из-за себя, – что это сказочное будущее никогда не наступит. И как только я это понял, в душе моей поднялось какое-то странное чувство, смущающий безрассудный вихрь противоречия и разрушения: да и хрен бы с ним, я и так в жопе, за что тут цепляться? почему бы не пойти ва-банк, не направить мотоцикл на полном газу прямиком на горящий мост, и пусть он рухнет к чертям? По крайней мере, в этот раз я сам приму решение, порадую Мелиссу, а Хьюго…

И тут я вдруг брякнул, не думая:

– Поехали со мной.

Мелисса от удивления даже плакать перестала, уставилась на меня, открыв рот, выпустила мою руку.

– Что? В смысле… навестить?