Лазарь - Ларс Кеплер (2020)

Йона пошел дальше. Четыре деревянные рейки протянулись вдоль стен, чтобы койки-каталки не повреждали краску. Блики от потолочных ламп казались на сером пластиковом полу туманными облаками.

Пережитое никак не шло у Йоны из головы.

Как гремели цепи лебедки, как он рванул ремни и расцарапал спину на усыпанном опилками полу.

Слепящий свет фонариков пробивался сквозь пыль, которую подняли с сухой земли его ботинки.

Вцепившись обеими руками в крышку первого гроба, он сдвинул ее.

Валерия лежала в сером одеяле, словно мертвец в саване, потревоженный землетрясением.

Истощенное грязное лицо было неподвижно, губы потрескались, глаза закрыты.

Лишь когда свет ударил Валерии прямо в лицо, она стала хватать рукой воздух, ища крышку.

– Перестаньте, – заплакала она и сделала попытку выбраться из гроба.

– Валерия, это я, Йона. Мы нашли тебя, мы уже здесь.

Валерия тряслась всем телом, она не узнавала Йону, пыталась освободиться, попала ему по губам.

Йона поддерживал ее под руку; одеяло свалилось, когда Валерия перелезала через край гроба. Моргая на свет, ослепленная и растерянная, Валерия упала и поползла ко второму гробу.

– Пеллерина, – жалобно звала она, пытаясь сдвинуть крышку.

Валерия ослабла, распухшие руки не слушались ее, ногти были сломаны, пальцы кровоточили.

– Открой гроб! – закричала Сага. – Открой же гроб!

И вот теперь Йона стоял в коридоре, опершись о стену обеими руками. Мимо торопливо прошли две сестры в голубых робах.

Йона смотрел на обрывки скотча, показывавшего, где должны оставаться каталки и койки на колесах, но видел только темную бильярдную: желтые куртки с широкими лентами отражателей, мокрые ботинки, он оттаскивает Валерию от второго гроба и несет ее к медсестре-анестезиологу, спустившейся в подвальную комнату.

Кто-то из бригады “скорой” заплакал.

Носилки ударились о стену, на пол посыпались чешуйки краски.

Сага уронила фонарик; он ударился о пиленый край, упал на сухую землю возле гроба Валерии и укатился в темноту.

Йона разрезал ремни второго гроба, бросил нож на землю и своротил крышку.

Сага кричала до хрипоты; кто-то пытался удержать ее, она вырвалась и упала у гроба на колени, шепча имя сестры.

В гробу лежала Пеллерина в мешковатых штанах и синей стеганой куртке. Бледное лицо было неподвижным, девочка не реагировала на свет медицинских фонариков.

Маленький круглый рот запал, скулы заострились.

Йона осторожно достал тело Пеллерины из гроба, прижал, будто спящую, к груди, забросил ее руку себе на шею, прижался к ней щекой. Он не слышал биения сердца, не ощущал пульса.

– Нет, – заплакала Сага.

По лестнице спустили еще одни носилки, и тут Йона уловил у губ Пеллерины слабое дыхание.

– Мне кажется, она жива… Быстрее, она жива! – крикнул он. – Примите ее, у нее переохлаждение.

Споткнулся о пустые пластиковые бутылки и пакеты из второго гроба и передал девочку двум санитарам, которые бережно уложили ее на носилки. Сага гладила сестру по щеке и все твердила, что теперь все будет хорошо.

…Йона снова ушел в конец коридора, посмотрел на обоих полицейских и вернулся к кабинету неотложной помощи.

Провел рукой по волосам, сел на стул. Спинка затрещала, когда он откинулся назад и уперся макушкой в стену.

Открылась дверь, и вышла врач в белой рубашке с короткими рукавами и в белых брюках. Йона выпрямился.

– Йона Линна? – спросила врач.

– Она пришла в себя?

– Я пыталась сказать ей, что с посетителями лучше подождать, но она хочет видеть вас. Настаивает.

– Как она себя чувствует?

– Судить еще рано, она очень слаба.