Жизнь, по слухам, одна! - Татьяна Устинова (2008)

– Ну, не то чтобы принято, но так часто бывает, – Лена пожала плечами. – Он в плохом настроении был. Его ботфорты забыли отправить. Я думала, что уговорю его раньше полететь. Чтобы мы обязательно попали на эту вечеринку, но он не захотел.

– Да уж, – вставил Владик. – Не захотел – это мягко сказано.

– А нам обязательно надо такие мероприятия посещать, хотя бы ради журналистов. Но он нас всех выгнал, и уже было не до уговоров. Хотя Вадим Григорьевич всегда настаивает на том, чтобы…

– Так, – перебил Глеб Звоницкий. На виске у него колотилась какая-то жилка, противно так колотилась, и он приказал себе успокоиться. – Кто такой Вадим Григорьевич?

– Вадим Ольшевский, – пояснил Владик, – спонсор нашей звездищи. Ну, Никаса в смысле. Я на него работаю.

– Димка?! – воскликнула Катя.

Глеб посмотрел на нее.

– Кто такой Димка?!

– Это мы его так зовем, Глеб. Вадима, Ниночкиного мужа. На самом деле он не Дмитрий, а Вадим. Вадим Ольшевский.

Голос у Кати немного дрожал.

– И он работает в таможенной службе? Начальником, да?

Катя пожала плечами.

– Вроде да. Я точно не знаю.

– Прекрасно, – сам себе сказал Глеб, взял у Владика стакан и отхлебнул виски. – Просто прекрасно! Влад, а к тебе этот Вадим Ольшевский из таможни какое имеет отношение?

– Так он меня нанял, чтоб я Никаса везде сопровождал, охранял, ну, ты же понимаешь! А у Никаса этого характерец – не дай бог никому, вот спонсор и позаботился, чтоб он уж никак не мог меня ни уволить, ни подвинуть. Чтоб он все время у меня на глазах был, скажем так. Как я понимаю, он Никасу денежки давал, но присматривать все равно присматривал, за своим протеже в смысле!..

– Димка? – Катя будто проснулась. – Димка – спонсор Никаса?! Да он только тяжелый рок всегда слушал! Он над попсой всегда смеялся! Этого просто не может быть.

– Может, – хладнокровно сказала Лена. – Господин Ольшевский совершенно точно спонсор нашего Никаса. Причем личный. Мимо его денег даже продюсер пролетел и очень переживал из-за этого. Деньги-то немаленькие. Как я понимаю, этот Ольшевский – человек щедрый.

Глеб допил виски Щербатова.

– Может, еще попросить? – осторожно осведомился Владик. – Или ты к себе поднимешься, штаны поприличней наденешь, а потом еще выпьем?

Глеб его не слышал.

– А ты, – сказал он Генке, который уже почти скучал, – ты со своей прекрасной девушкой Асей, которая тебе подложила пистолет, познакомился все в том же клубе? Кто-то там «и Ренуар», да?

– Огюст, – напомнил Генка. – Только девушка моя тут ни при чем! Она святая!

– Святые пистолетов не подбрасывают. – Глеб со стуком поставил стакан на стол. – Скажи мне, убогий, а эта твоя девушка ничего у тебя не спрашивала про твою жену или ее подругу?

Генка пожал плечами.

– Я не помню точно. Ну, разговаривали, конечно, а что такое?! Она тут ни при чем, говорю вам!

– Ты болван, – сказал Глеб брезгливо. – Ты даже сообразить не можешь, что это именно она подложила тебе пистолет, все канючишь, что она ни при чем! Ты ее часто видел в этом клубе до знакомства?! Или вы прямо сразу, в первый же день познакомились?

– В первый, – обидевшись на «болвана», сказал Генка. – Она ко мне подошла, и мы познакомились.

– А с Катей и Ниночкой ты в этот клуб ходил?

– Мы ходили, – подала голос Катя. – Это я тебе точно могу сказать. Ниночка очень сердилась, что я Генку привела. Она его терпеть не могла.

– Значит, прекрасная Ася вполне могла вас всех там видеть, – заключил Глеб. – Ну что же…

Он так и стоял, спиной к лифту, Владик смотрел только на него, и Катя смотрела только на него, а Лена Абрамова по-прежнему сидела на диване так, что остальные загораживали ее, и только Генка Зосимов шарил тоскливым взором по сторонам.