Аргентинец - Эльвира Барякина (2011)

Нина была привязана к госпитальному вагону: куда она сбежит от куриного бульона, чистых бинтов и морфия? Именно ради этого Клим продавал себя Скудре, выматывался, не спал ночами, жил бог весть где…

Во время свиданий он садился рядом с Ниной, и они шепотом рассказывали друг другу, как перетерпели эти окаянные шесть месяцев, как было страшно потеряться навсегда и какое это счастье — узнать, что тебя ждали и всегда будут ждать.

— Я нашел для нас пафосную аллегорию, — сказал Клим, показывая Нине сдвоенное проволочное кольцо. — По отдельности мы с тобой нули, но вместе из нас получается символ бесконечности и совершенства. — Он разогнул колечко и сделал из него восьмерку ∞. — Кстати, знаешь, что это за штука? Это кольцо от чеки гранаты.

Клим целовал Нину на прощание, ерошил ей остриженные кудри — его смешила ее детская прическа.

— До завтра…

Стоял у ширмы, делая вид, что ему что-то надо сказать, но он забыл что, — на самом деле просто растягивал время.

— Ну ладно, счастливо.

Удаляющиеся шаги, скрип прикрываемой двери, потом стук в окно и снова ритуал прощания — с улыбками и нарисованными рожицами на пыльном стекле.

Он уходил, и Нина долго смотрела на опустевшую платформу. Внутри плескалось солнечное тепло… Очень хотелось замуж за Клима и очень хотелось иметь от него детей.

4

Вечерело. Где-то хором пели красноармейцы, на соседних путях маневрировал маленький паровоз.

— Нельзя! Нельзя сюда! — послышался голос сестры. — Да что вы — в кабак явились?

Топот, грохот сбитого столика на колесах… Ширма отлетела в сторону. Клим подошел к Нине, наклонился к ней:

— Я должен забрать тебя. Обними меня за шею.

Она испугалась, заметила краем глаза, как на них в изумлении смотрят соседи-матросы.

Клим поднял Нину вместе с одеялом. Шов внизу живота отозвался резкой болью.

— Потерпи, родная…

Клим вынес ее на платформу.

— Вы с ума сошли! — кричала вслед сестра. — Я все доктору скажу!

Вдруг ахнул близкий пушечный разрыв, зазвенели стекла. Нина прижалась к груди Клима:

— Что это? Откуда стреляют?

Он не отвечал. Шел быстро — мимо станционного здания, мимо высыпавших на платформу людей, с тревогой смотревших в густо-синие сумеречные небеса.

У дороги их поджидала телега. Мальчик-возница встрепенулся:

— Если опять из пушек будут лупить, я никуда не поеду.

Клим уложил Нину в сено, прикрыл ее одеялом.

— Сейчас отправимся к Саблину, — проговорил он ей на ухо. — Здесь нельзя оставаться… Если что, ты меня не знаешь, ты — беженка из Казани. Поняла?

Нина вцепилась в его руку:

— Что случилось?!

— Все после расскажу. Ох, боюсь, растрясет тебя по дороге…

Клим поцеловал ее в лоб и сел на козлы.

— На, держи, — сказал он, сунув мальчику пригоршню патронов. — Если проболтаешься о том, кого и куда ты вез, я тебе шею сверну. — В голосе Клима звучала угроза — такого Нина еще не слыхала.

Глава 27

Смысл жизни

1

В древнем соборе Успения Богородицы был устроен дополнительный госпиталь: раненые лежали на соломе чуть ли не вплотную друг к другу.

Артиллерия в районе железной дороги била не переставая — под куполом эхом отдавался каждый удар. Во фронтовой газете говорилось, что ни один белогвардейский пароход не сможет пройти мимо батареи у излучины: она простреливала Волгу от берега до берега. Но если это так, то кто же лупил сейчас по станции?

Громадное паникадило качалось под потолком, столетние цепи жутко скрипели.

— Ну-кось упадет такая дубина! — тревожно шептали раненые.

Окна давно выбили, но воздух в храме был смрадный и спертый. Расставленные тут и там огарки едва освещали исхудалые лица; настенная роспись тонула во мраке.