Темный поцелуй - Джена Шоуолтер (2018)

Анья весьма недвусмысленно собиралась его убить. А он развернул ее к себе, увидел, как со вздохом приоткрылись ее блестящие красные губы, почувствовал ее теплое дыхание на своей коже, вдохнул аромат клубники со сливками, услышал урчание своего демона – и его с головой захлестнула волна похоти, какой он никогда не испытывал прежде.

Как он может желать Анью сильнее, чем когда-либо хотел Мэрайю – женщину, которую любил?

Как?

Анья едва не убила его, а он подумал, что не готов умереть, не поцеловав ее еще раз. Больше его ничто не заботило. Только ее губы. Ее тело. Она.

Анья использовала его, чтобы расстроить планы Кроноса, и призналась в этом, отчего собственное желание представлялось Люсьену еще более глупым. Однако против поцелуя не возражала. Наоборот, она, похоже, наслаждалась им и желала большего.

– Проклятье, – выругался он, шагнув к стене и ударив по ней кулаком.

Камень треснул, окутав Люсьена облаком пыли, затуманившим зрение. Ощущение оказалось таким приятным, что он врезал снова, так что костяшки пальцев хрустнули и запульсировали от боли. «Расслабься. Немедленно».

Гнев никогда не приводил ни к чему хорошему.

Медленно выдохнув, Люсьен обернулся и осмотрел свою спальню, с удивлением осознавая, что наступило утро. Со всеми этими телепортациями он позабыл о разнице во времени. В единственное в комнате окно лился солнечный свет. Скорее всего, все воины, за исключением Мэддокса и Торина, уже отправились к местам назначения в Грецию и Рим. «И мне нужно поступить так же. С Аньей можно разобраться позже, когда от ее вкуса и прикосновений перестанет кружиться голова».

Люсьен прошел к платяному шкафу, заметив на туалетном столике три вазы с белыми зимними цветами, источающими медовый аромат. Вчера их здесь не было, значит, их утром принесла Эшлин. Милая, добросердечная Эшлин, наверное, решила таким образом скрасить ему день, но вид цветов вызвал у него в груди острую боль.

Мэрайя, бывало, собирала цветы и вплетала их себе в волосы.

Его дверь внезапно распахнулась, и торопливо вошла Эшлин. На ее красивом личике застыло выражение тревоги. Мэддокс, как всегда, следовал за ней по пятам тенью мрачной угрозы и смертельной грации, держа наготове два кинжала.

– Все в порядке? – увидев Люсьена одного, спросила Эшлин.

Ее светло-каштановые волосы струились по плечам и рукам, сцепленным вместе от волнения? Из-за него?

– Мы шли по коридору и услышали стук.

– Все отлично, – заверил он ее, глядя при этом в прищуренные фиалковые глаза Мэддокса и мысленно приказывая: «Уведи ее отсюда. – Он не хотел обидеть чувства Эшлин. – Я сам не свой».

Люсьен в самом деле был опасно близок к утрате остатков своего легендарного самоконтроля. В каждой черточке лица отпечаталось напряжение.

Мэддокс понимающе кивнул.

– Эшлин, – положил он руку любимой на плечо. – Люсьен готовится к путешествию в храм. Давай не будем ему мешать.

Она не сбросила руки воина. Наоборот, прильнула к нему. Но с места не сдвинулась. Ее пристальный недоверчивый взгляд блуждал по лицу Люсьена.

– Не выглядишь ты на отлично, – заметила она.

– Все хорошо, – солгал он, размышляя о том, кому можно довериться. Нагнувшись, поднял за ручки дорожную сумку и бросил ее на кровать.

– У тебя же рука вся в крови, а кости… Боже мой.

Хмурясь, Эшлин подалась вперед, но Мэддокс схватил ее за запястье, останавливая. Даже будучи одержимым демоном Насилия, со своей женщиной он вел себя очень нежно, до смешного покровительственно и собственнически.

– Мэддокс, – раздраженно воскликнула Эшлин, – я просто хочу посмотреть, насколько сильно он ранен! Возможно, нужно вправить кости.

– Люсьен исцелится, а тебе нужен отдых.

– Отдых, отдых, отдых. Я на четвертой неделе беременности, а не на смертном одре.