Голос сердца - Юлия Богатырёва (2018)

Я понял, что выкручиваться бесполезно и для моей же безопасности будет лучше говорить все как есть, хоть мне и очень не хочется это делать:

— Да нет, не в этом дело. Я знаю, что ты никому не расскажешь, если я тебя об этом попрошу. Даже не знаю, как тебе объяснить… Мы с тобой такие разные. Ты — честная, правильная девушка, всегда поступаешь так, как надо. Тебя не в чем упрекнуть. А про себя я такого сказать не могу. Я не всегда поступал правильно и о многих своих поступках теперь жалею, потому что, повзрослев, понял как глупо и по-детски иногда я поступал. Естественно, мне не хочется тебя в это посвящать. Мне кажется, ты можешь посчитать, что я страдаю редкой формой кретинизма, если узнаешь об этом и больше не пожелаешь со мной общаться. Вот поэтому я и не хотел тебе о себе рассказывать, понятно?

Признание далось мне с огромным трудом, я буквально выдавливал его из себя по частям. Не ожидал, что честным быть так сложно! На Ольгу я смотреть не мог, опасаясь увидеть на ее лице презрение моей трусости и предпочитая разглядывать свои руки на скатерти стола. Я не знал о чем Соколова думает в этот момент, и это очень нервировало и угнетало, но я так и не смог заставить себя посмотреть ей в лицо.

Наконец, спустя 30 секунд, показавшихся мне вечностью, девушка нарушила молчание:

— Да, теперь мне все понятно — задумчиво сказала она и на удивление ласково добавила — Адам, я понимаю твои опасения, но, поверь, они абсолютно беспочвенны. Я знаю, что все люди несовершенны и здесь не бывает исключений. И хоть я кажусь тебе безупречной, на самом деле и мне тоже далеко до идеала. Я вовсе не собираюсь осуждать тебя за то, что ты делал раньше, обещаю. Тем более, раз ты осознал ошибочность своих действий — значит, ты уже изменился и постараешься не повторить их в будущем. К тому же не забывай: я тебя не первый год знаю. Хотя мы раньше так тесно не общались, я имела возможность за тобой наблюдать и примерно представляю, на что ты способен. Так что то, о чем ты говоришь, возможно имело бы смысл, если бы мы только познакомились и я совсем ничего о тебе не знала. А так… Я давно уже поняла, что раз уж мы друзья — придется научиться принимать тебя таким, какой ты есть. Иначе в нашей дружбе нет никакого смысла.

Откликнувшись на ласковый тон еще в начале Олиной речи, я с удивлением посмотрел в синие глаза и не увидел в них ни капли презрения или осуждения, ничего кроме спокойной доброжелательности. Я ощущал, как с каждым ее словом будто разворачивалась скрытая внутри меня пружина, которая мешала мне свободно дышать. Я и не представлял, что мне так важно было это услышать, она растрогала меня до глубины души. Я молча смотрел в глубокие и чистые, словно озера, синие глаза и чувствовал, как между нами будто натянулась тонкая, но очень прочная связующая нить. Это было так удивительно! Я никогда раньше не испытывал ничего подобного.

Но тут к нашему столику подошла официантка с подносом и принялась выставлять наш заказ на стол. Девушка переключила свое внимание на принесенные блюда, и ощущение связи пропало. А мне вдруг стало грустно, что все так быстро закончилось. Была бы моя воля, я бы смотрел, не отрываясь до конца вечера (а может быть и намного дольше), но обстоятельства требовали более подходящего поведения, которое соответствовало бы обстановке. Поэтому, чтобы скрыть свое смущение и растерянность, я принялся за еду, хотя есть в тот момент мне совсем не хотелось.

После обеда мы заказали чай, десерт и вернулись к прерванному разговору. Ольга сказала:

— Ну что, раз мы все прояснили, теперь-то ты готов мне о себе рассказывать или еще нет?

— Да, готов. Знаешь, Оль, я не предполагал, что когда-нибудь скажу это девушке, но ты, по-моему, самый замечательный друг, который у меня когда-либо был. Я с радостью расскажу тебе все, что пожелаешь. Но я не знаю с чего начать… Что тебе будет интересно про меня узнать?