Голос сердца - Юлия Богатырёва (2018)

Сегодня Адама в Академии не было. Я за него не волновалась, так как он вчера меня предупредил о том, что «завтра у девушки одного моего друга будет день рождения, и он попросил меня помочь устроить ей сюрприз». В глубине души я той девушке сочувствовала. Не представляю, что за грандиозный сюрприз они затеяли, раз ради этого необходимо было прогулять институт, но на месте именинницы я бы поостереглась — у Адама так хитро и озорно блестели глаза, как будто намечалась феерическая пакость, то есть, простите, розыгрыш! Однако расспрашивать я не решилась. Захочет — сам расскажет.

За те два дня, что мы просидели за одной партой после памятного разговора, ничего необычного не случилось. Мы мало разговаривали, но по моим ощущениям, нам было очень комфортно и уютно в компании друг друга. Адам вел себя на удивление спокойно не смотря на отсутствие тренировок по боксу, и я слегка расслабилась. Про телефонные разговоры с отцом я тоже не забыла его предупредить, и он сразу согласился с моими доводами — видно и сам заметил, что они дурно на него влияют.

И все вроде бы было хорошо, но меня почему-то терзало какое-то смутное беспокойство. Оно было таким неясным и расплывчатым, что я далеко не сразу его заметила и обнаружила причину. Оказалось, что я нервничаю потому, что Рустам и Али постоянно буравили мне спину недобрыми взглядами. Не знаю точно в чем тут дело: я и раньше замечала, что они неодобрительно на меня косятся, но когда Адам сидел рядом со мной это так остро не ощущалось. А сегодня его не было, и я в полной мере прочувствовала всю их неприязнь. Мне это было не понятно: что я им такого сделала, чтобы так на меня смотреть?! Ну, наверное, им обидно, что Адам теперь больше времени проводит со мной, чем с ними. Но я-то тут причем? Пусть бы и направляли свои косые взгляды на Адама, а еще лучше оставили бы нас в покое… Стоп. Они же вроде недавно разговаривали с Идолбаевым на перемене. А я так и не смогла узнать о чем шла речь (хотя и догадываюсь, что обо мне). Сначала, Адам грубо оборвал мое любопытство, а потом я сама забыла спросить, когда была такая возможность. Но, судя по всему, согласия они так и не смогли достигнуть — вон как зыркают на меня темными глазами из под черных кустистых бровей, да на мне скоро свитер задымится! И откуда у чеченцев эта странная привычка: чуть что не так — нервировать меня своим неотрывным наблюдением?! Сначала Адам три дня в гляделки играл, прежде чем подошел поговорить, теперь вот эти.

«Что же делать-то? Идолбаев, хоть и заставил меня понервничать, но взгляд у него был совсем другой: заинтересованно-изучающий. А у этих двух „друзей“ — откровенно злобно-угрожающий, от него прям мурашки по коже. Вот только войны с чеченцами мне не хватало! И угораздило же меня с ними связаться!» — вот такие нехорошие мысли бродили в моей голове всю первую половину дня. А во второй половине — мои недобрые предчувствия начали сбываться.

На большой перемене, когда я шла на основы бухучета, Рустам и Али поймали меня в коридоре и, взяв под белы рученьки, отвели в сторонку (чтобы не сказать отволокли) для приватной беседы. Я постаралась взять себя в руки и спрятать подальше свое беспокойство, благо это у меня после тренировок на Адаме уже неплохо получалось. Молчание затягивалось. Я не собиралась начинать разговор первой: сами меня сюда привели, пусть сами и объясняют зачем им это понадобилось!

Парни вскоре поняли, что не дождутся от меня удивленных восклицаний и вопросов. Тогда они переглянулись, и Рустам аккуратно начал разговор:

— Соколова, мы с Али хотели бы попросить тебя кое о чем…

— О чем? — ровно спросила я без всякого интереса.

— Об одной небольшой услуге. Не могла бы ты оставить нашего друга Идолбаева в покое? Мы были бы тебе очень признательны. — удивительно вежливо для чеченца попросил Рустам, но взгляд при этом оставался по прежнему угрожающим и неприязненным.

Я постаралась ответить в той же манере: