К тому же, я думаю, ты зря беспокоишься. — вспомнила я свои старые доводы — Мне кажется, что я для Адама всего лишь необычная игрушка. Когда он наиграется, то переключится на что-нибудь другое и сам оставит меня в покое. Но до тех пор, пока этого не произошло, ему лучше не мешать. Иначе ваше вмешательство может привести к противоположному результату и повлечет за собой непредсказуемые для всех нас последствия.

Но умный чеченец не купился на эту удочку:

— Ты ошибаешься. Я знаю Адама уже два года и имею возможность сравнивать. Поэтому я точно могу сказать: ты для него не игрушка. Вот те, кто были до тебя — те да, игрушки. А ты — нечто гораздо большее, к тебе он относится совершенно по-другому, и именно поэтому я и беспокоюсь. Я знаю, что он к тебе прислушивается, так используй это свое влияние во благо! Конечно, не исключено, что он рассердится, но, уверен, ты с этим справишься. Ты и не таким его видела и ничего, как-то жива осталась. Еще раз повторяю: в твоих же интересах прекратить общение с ним и чем скорее, тем лучше! Сделай это и я обещаю, что мы больше никогда тебя не побеспокоим. Правда, Али?

— Да, Соколова. Хватит ломаться. А то тебе же хуже будет. Мы тебя просим пока по-хорошему, но если ты не понимаешь — то ведь и по-плохому можем попросить… — угрожающе нависнув надо мной, вставил Али свои пять копеек.

Рустам поморщился на эту грубость, но вслух ничего не сказал. И я поняла, что в целом он с Али согласен и если потребуется для моего убеждения перейти на угрозы, то он и это сделает. Мне стало как-то очень не по себе, но тут меня спас преподаватель по основам бухучета. Он уже шел в кабинет и, увидев нас вне аудитории, сказал:

— Вы ведь студенты из группы БО-303, верно? Если не хотите, чтобы я засчитал вам отсутствие на семинаре, советую выползти из этого угла и как можно скорее пройти в аудиторию — пара уже началась.

Я облегченно вздохнула, мысленно возблагодарив Господа и Виталия Сергеевича за эту передышку:

— Да, Виталий Сергеевич, мы уже идем. Пропустите! — обратилась я к своим недругам. Парни расступились, но в спину мне долетел угрожающий голос Али:

— Слышь, Соколова. Мы тебя предупредили. Даем тебе время разобраться со всем до послезавтра. Не сделаешь — пеняй на себя.

— И не вздумай ничего рассказывать Адаму о нашем разговоре — негромко добавил Рустам — А не то хуже будет.

Я вздрогнула, но не обернулась, молча дойдя до кабинета вслед за преподом. А эти крайне «добрые» и «дружелюбные» ребята обогнали нас и, как ни в чем не бывало, направились к своей парте, весело поглядывая по сторонам весьма довольные собой, друг другом и результатом разговора. Как же мне в этот момент хотелось стереть эти гаденькие ухмылки с их лиц. Я почувствовала себя загнанной в ловушку и абсолютно беспомощной. Одно мне было ясно: Идолбаеву ничего рассказывать нельзя. Не только потому, что чеченцы мне запретили, но еще и потому, что он вряд ли поверит в то, что они мне угрожали. Все-таки с ними он дружит два года, а со мной чуть меньше месяца. Если дело дойдет до разбирательств, не факт, что он примет мою сторону. Да и нечестно было бы заставлять Адама выбирать между старыми и новыми друзьями. Это как-то неправильно.

Блин, как же я попала! С Адамом, конечно, интересно и он мне очень нравится как друг, но здесь речь идет уже о моей безопасности. Хотя с другой стороны, что они могут мне сделать? Ну поугрожают, попугают немного. Может, попробуют напакостить. Стоит ли ради этого терять хорошего друга? Блин, как же мне не везет: у нас с Адамом и так непростые отношения, только-только все начало налаживаться, как тут вдруг раз — и эти вылезли! Как будто и без них мало проблем! И кто, спрашивается, дал им право вмешиваться в наши отношения?! За собой бы так тщательно следили, как за нами — всем было бы намного проще и спокойнее.