Дорога соли - Джейн Джонсон (2012)

— Салам,[63] — тихо отозвался молодой человек с автоматом.

Я не знала, как это понимать, все больше чувствовала себя здесь чужой европейской дамочкой, которая вторглась сюда непрошеной и стала свидетельницей некоей североафриканской драмы. Вместе с тем этот обмен непонятными репликами несколько успокоил меня. Я стала смотреть, как люди с оружием снова укладывают бедную Лаллаву в могилу, и удивленно заметила, что делают они это осторожно и аккуратно, выравнивая лопатами днище и стенки ямы, разглаживая песок руками, они обращались с телом так, будто эта женщина все еще дышала. Их главный собственноручно расправил на ней складки савана точно так, как это делал Таиб. Теперь ткань облегала тело Лаллавы совершенно ровно, без единой морщинки, и все свободные концы были аккуратно подоткнуты. Потом он склонил голову и коснулся пальцами лба и сердца. Вдруг из песков дунул прохладный ветерок, шевельнул платками этих людей и донес до меня их неясное бормотание. Потом они засыпали могилу песком и снова положили сверху камни. Лаллава теперь была погребена гораздо лучше и даже глубже, чем это сделали мы с Таибом. Несколько секунд все они молча стояли вокруг могилы, словно размышляли о чем-то, а может, просто молились про себя. Я вдруг подумала, какой торжественный почетный караул выстроился сейчас вокруг умершей Лаллавы. Она, наверное, уже не так обижается на то, что ее выкапывали из могилы и хоронили еще раз.

Когда эти люди наконец стали грузиться по машинам, было уже почти темно. При их приближении Таиб вышел из «туарега». Я с удивлением обратила внимание на то, что он уже успел перемотать свой тагельмуст так, что тот почти полностью закрывал лицо, оставив только узкую щелку для глаз. Вожак контрабандистов насмешливо посмотрел на него, что-то сказал, и остальные расхохотались. Таиб выпрямился и что-то ответил. Его поза говорила о том, что он вроде бы пытался защититься. Было сказано что-то еще, кажется, уже не так враждебно. Я заметила, что теперь эти люди закинули свои автоматы за спину и никто больше не тыкал в нас стволами. Неужели они нас отпускают? Я едва дышала, чтобы как-нибудь ненароком не нарушить сложившееся хрупкое равновесие. Потом один из них что-то сказал, и Таиб ответил ему очень сердито, почти закричал. Я взяла его за руку, желая успокоить, но он стряхнул ее, как надоедливую муху.

— В чем дело? — испуганно спросила я. — Что они говорят?

Но ответил мне не Таиб, а главный контрабандист:

— Вы поедете с нами.

— Куда?

— В наш лагерь.

— Но зачем? Неужели вы не можете нас просто отпустить? В конце концов, кто вы такие?

Таиб повернулся ко мне и жестом приказал заткнуться.

Контрабандист остановил на моей персоне свой загадочный взгляд, такой же глубокий и невозмутимый, как водоем, под зеркало которого не проникает ни единый лучик света.

— Кто мы такие, вас не касается. Зато нам интересно, даже очень, кто такая вы, мисс Изабель Треслов-Фосетт.

Он проговорил это так, что я не поняла почти ни единого слова.

— Сядьте в машину, — приказал этот тип и открыл заднюю дверь нашего «туарега».

Но я не торопилась и полюбопытствовала:

— А где мой паспорт?

Совершенно нелепый вопрос, очень по-английски, абсолютно идиотский в данной ситуации. Но, как ни странно, никто даже не засмеялся.

Вожак похлопал себя по нагрудному карману, потом повернулся к Таибу, что-то повелительно пролаял, и тот беспрекословно отдал ему ключи от машины.

— Садитесь в машину, Иззи, — спокойно сказал Таиб. — У нас нет выбора.

Глава 25