Виолончелист - Юлия Монакова (2020)

В восемь часов утра Макс стоял на платформе Московского вокзала и поёживался от февральского морозца. Ну, вот он и дома… здравствуй, Питер.

Возникло ощущение, что он не был здесь целую вечность, хотя прошло-то всего несколько суток: сначала коцерт в Вене, а потом — столичный вояж. Просто в этот короткий временной отрезок вместилось столько событий и эмоциональных потрясений, что Макс чувствовал себя другим человеком — не тем, который уезжал из Петербурга четыре дня назад.

Такси домчало его до дома, и в половине девятого Макс уже звонил в дверь собственной квартиры, мечтая о горячей ванне и чистой постели. Мать открыла — и предсказуемо обалдела.

— Максик… — растерянно залепетала она, окидывая его взглядом, в котором плескались ужас, шок и неверие. — Что с тобой? Я тебя никогда таким не видела… Ты что, напился? Как ты мог, как тебе не стыдно?!

— Может, это и ужасно, но не стыдно… — привычно отшутился он, устало снимая пальто. — Мам, без паники. Я уже большой мальчик, мне двадцать пять годиков. Ну, перебрали накануне со знакомым. Ничего страшного не произошло.

— Ничего страшного?! — она скрестила руки на груди и осуждающе покачала головой. — Да ты в зеркало на себя взгляни! Самому-то не противно?

— Противно, мамуля, — со вздохом признался он. — Я сам себе омерзителен. Всё? Этого достаточно, чтобы ты поверила в моё искреннего раскаяние, или для пущего эффекта следует встать на колени?

Мать сжала губы в тонкую полоску, не одобряя этого паясничанья, но и не желая раздувать скандал. Макс повесил пальто и направился к себе.

— Завтракать будешь? — сухо поинтересовалась она ему в спину. Сын отрицательно качнул головой.

— Нет, я спать… — однако перед входом в свою комнату вдруг притормозил, словно внезапно вспомнив о чём-то, и обернулся.

— Помнишь то лето, когда я уехал в Лондон? — спросил Макс.

Мать растерянно кивнула:

— Да, конечно.

— Лера тогда приходила к тебе с разговором… Почему ты мне ничего не сказала?

Она изменилась в лице.

— Лера… — выговорила она язвительно. — Опять — Лера… Ты что, виделся с ней в Москве? И из-за этого напился?

— Сначала ответь на мой вопрос. Почему ты не рассказала мне о вашей встрече?

Мама пожала плечами.

— А смысл?.. Она тогда для себя всё уже решила, как мне показалось. То, что она пришла ко мне за советом, было простой формальностью. Что бы я ей тогда ни сказала — это не изменило бы её решения.

— И тем не менее, ты посоветовала ей расстаться со мной. Точнее — оставить меня…

— Повторю: она для себя всё уже и так решила, — спокойно возразила мать. — Поэтому я честно сказала ей то, чего бы хотела сама. А хотела я, действительно, только одного: чтобы она оставила тебя в покое и не мешала твоей учёбе.

Макс закусил губу, борясь с поднимающимся изнутри недоуменным протестом.

— Мам… почему ты её так ненавидишь?

Она горько усмехнулась.

— Ненавижу? Да бог с тобой, Максик, и в мыслях не было. Ненависть — слишком сильное чувство. Я не могу сказать, что в восторге от Леры, но у меня нет к ней ни ненависти, ни даже простой неприязни. Целеустремлённая девочка, с сильным характером, упёртая, гордая… Меня она не устраивает лишь в качестве пары для тебя.

— Но почему? Блин, почему?! — воскликнул Макс.

— Потому что тебе с ней плохо, я же вижу, — мягко сказала она. — Ты вбил себе в голову, что любишь её… ладно, ладно, — заметив его взгляд, полный праведного негодования, поправилась мама, — может, даже не вбил, а действительно любишь. Но это чувство тебя разрушает, неужели ты сам не видишь, не понимаешь? Влюблённые люди летают, как на крыльях. А с ней ты постоянно напряжён, будто сидишь на вулкане. Я не верю, что вы будете счастливы, — помолчав, добавила она. — Пойми, я от души желаю тебе счастья, но в счастье с Лерой — не верю… Она просто высосет из тебя всю жизнь по капле.