Храню тебя в сердце моем - Фиона Макинтош (2017)

– Не думай о проблемах, которых нет. У тебя есть помощь. Мы сможем нанять кого-нибудь, если возникнет необходимость. Сейчас он такой спокойный… и Том позаботился о вас обоих. Тебе не придется продавать коттедж. Я знаю, ты не хочешь этого делать, но ты сможешь переехать в город, а на доходы с продажи вашего дома в Лондоне и магазина отца ты действительно сможешь неплохо там устроиться. – Она обняла Иди.

– Что скажешь?

Иди вспомнила о деньгах в кожаной сумке и о том, как Том хотел, чтобы она осуществила свою мечту, но семья тоже была частью его мечты.

– Поедем следующей весной. Он станет сильнее – достаточно крепким, чтобы перенести путешествие. Я готова поехать с тобой в Париж в апреле, – ответила она, дрожа от внезапно принятого решения.

Мадлен кивнула, как будто одержала победу, но не хотела злорадствовать.

Иди посмотрела на своего зевающего ребенка и увидела, что в этот момент он стал похож на отца.

– Я назову его Томми. Томас Дэниел Валентайн.

– Браво, моя дорогая, – похвалила Мадлен, наклоняясь, чтобы поцеловать ребенка. – Здравствуй, Томми, ты такой красивый, малыш.

Глава 18

Апрель 1921 года

Алекс не мог поверить, что время пролетело так быстро. Он изо всех сил старался быть постоянно чем-то занятым. Нужно было восполнить так много пробелов в управлении семейным бизнесом, что было легче не обращать внимания на горькую правду: он вернулся с одной войны, чтобы ежедневно сражаться на другой. Жизнь в Ларксфелле, хотя привилегированная и упорядоченная, оказалась такой же безнадежной, как и в окопах. Он понимал, что не имеет права так себя чувствовать, и каждую ночь, мучаясь бессонницей, уговаривал себя, что, если потерпеть еще немного, станет легче и он снова почувствует связь с этой жизнью.

Но подозрение, что он, возможно, принадлежит еще кому-то, постоянно грызло его. Спрятавшись в тени его разума, как молчаливое обвинение, которое обрело форму… и все же было бесформенным. У нее не было ни лица, ни имени, ни голоса, только звук. Стук каблуков по камню, всегда удалявшийся от него. Возможно, она сама оставила его? У него была возлюбленная, в этом он был уверен. Об этом свидетельствовал красный платок, и он всюду носил его с собой как талисман, надеясь, что, возможно, в один прекрасный день эта тайна раскроется и вместе с ней он узнает правду о последних годах своей жизни.

В то же время он дал себе слово, что не будет мучить остальных членов семьи своей тоской. Почему бы им не считать, что он безумно счастлив, что вернулся в лоно семьи, с гордостью принял на себя бразды правления империей отца и наслаждается жизнью в Ларксфелле теперь, когда наконец-то наступил мир?

И вот Алекс Уинтер взял дело в свои руки там, где остановил его отец, и начал знакомиться со всем многообразием деятельности промышленной и корпоративной империи Уинтеров. Он проводил бесконечные встречи с бухгалтерами, юристами и банкирами компании, а также путешествовал по всей стране, в основном на севере, чтобы посетить всех производителей. Он много раз инвестировал в Манчестере и с удовольствием побывал на нескольких футбольных матчах, чтобы поболеть за любимую команду семьи. Большую часть времени он посвятил знакомству с управляющими, которые контролировали различные направления работы сложной организации, в которую превратилась «Уинтер и Ко», чтобы заверить их, что они могут не сомневаться, что сын будет поддерживать их так же, как и отец.

Накануне вечером он признался матери, что чувствует, что готов начать принимать стратегические решения.

– Интересно, когда ты почувствуешь, что готов вернуться в нашу жизнь? – сказала она, как бы размышляя вслух.

– Что ты хочешь сказать?

Она посмотрела на него своими спокойными светлыми глазами.

– Твое тело здесь, но душа – нет, Лекс. Разговоры с тобой всегда имеют оттенок грусти от того, что ты вернулся ко мне, но не полностью.