Боже, спаси президента - Кларк Стефан (2011)

— Catering Я — traître[67], в смысле traiteur, — исправился я. — На свадьбах.

Она улыбнулась и кивнула, как будто бы именно этого ответа и ждала. Может, мне повезет, и она объявит, что выходит замуж в следующем месяце, а еда для свадьбы до сих пор не заказана. Мне пришло в голову, что я бы не отказался поработать на этой ниве. Обеспечивать свадьбы во Франции было бы здорово. Стоит поговорить с Жан-Мари насчет того, чтобы сделать это ответвление нашего бизнеса постоянным.

— В Лондоне? — спросила она.

— Нет, в Париже.

— А… — Это ей, похоже, не так понравилось. Не знаю уж почему.

— А вы где работаете? — спросил я.

— Везде. Я живу в Сен-Тропе, но езжу с тургруппами или одиночными туристами по разным регионам.

— Так вы здесь с группой?

— Нет. Эта поездка чисто для… удовольствия.

Она сказала это слово не вызывающе, но я все равно вздрогнул.

Наш разговор прервал грохот, сопровождаемый женским визгом. Ветер подхватил пляжный зонт и понес его по площадке. Кричала пожилая, сильно загоревшая женщина с массивным золотым браслетом на запястье. Похоже, ее задело зонтом. Другая женщина, по всей видимости ее дочь, принялась орать на парня, сидевшего за соседним столом:

— Послушайте, я же вас предупреждала!

— Предупреждали? О чем? — пожал плечами парень. Он был маленький, курчавый, и его загар был еще темнее загара пожилой дамы.

— Я просила вас опустить зонтик!

— Послушайте, я же не виноват, что зонт плохо закреплен!

Оба говорили с сильным южным акцентом и так четко произносили слова, что я понимал их без труда.

— Посмотрите на руку маман. Она синеет!

Пожилая дама подняла руку, чтобы подтвердить слова дочери.

— Могли бы и пересесть, если вас что-то напрягало. — Парень не испытывал ни малейших угрызений совести.

— Пересесть? С чего это мы должны были пересаживаться? Мы у себя дома! — Женщина разъярилась еще больше.

— А я, по-вашему, откуда, из Парижа, что ли? — Парень покачал головой и невозмутимо вернулся к своей еде.

— Как это для нас характерно, — сказала Леанн. — Здесь, на Лазурном Берегу, мы думаем, что нам все дозволено, потому что мы у себя дома. Можем даже закон нарушить, потому что парижские законы нас не касаются.

— Может, попросить у персонала ведерко льда? — предложил я.

— Вы правы. — Леанн приподнялась, но я сказал, чтобы она доедала своих кальмаров, и отправился просить у официантки seau de glaçons, которое она выдала немедленно.

Мать и дочь шумно выразили свою благодарность; церемония окунания запястья в лед была выполнена со всеми соответствующими звуковыми эффектами, включая громыхание золотого браслета о стенки ведерка.

— Merci, monsieur, merci, — повторяла дочь, бросая через плечо разъяренные взгляды на парня, целиком посвятившего свое внимание шоколадному муссу.

Я вернулся к своему столику. Леанн выглядела задумчивой.

— Это был добрый поступок, — сказала она таким тоном, как если бы это противоречило ее мнению обо мне.

— Я должен идти, — сказал я. — Мне нужно сделать несколько важных звонков.

Она выглядела разочарованной.

— Вы не будете заказывать десерт?

— Нет, — сказал я не без запинки.

— Может, встретимся позже и выпьем по стаканчику? — предложила она.

— Выпьем?

— Да. Если твоя девушка до завтрашнего дня не вернется, полагаю, ты свободен?

Я проглотил это «ты».

— Ну…

— Давай встретимся в шесть вечера в баре гостиницы…

— Хорошо. — Отказаться было невозможно.

— Прекрасно. Не волнуйся, я заплачу, — сказала она.

— Нет-нет, позволь мне. — Я достал из кармана кредитную карточку и вместе с ней, по случайности, электронный ключ от номера. Проскользив через весь стол, он остановился прямо перед Леанн, словно непристойное предложение.

Да ну к черту, сказал я себе, возьми себя в руки.