И Хейди излагает Яну свою версию, центром которой, и основной подозреваемой, является знакомая им Юлия Сандерсон, Йоханна Эскола.

Выслушивая рассказ Хейди, Ян нервно вертит в руках телефон. Саана, наверное, уже на подходе к мельнице, но со свиданием придется повременить.

ЛЕТО 1989, ХАРТОЛА

Когда летняя зелень принялась темнеть, а на полях появились первые проблески желтизны, в жизни Хелены случилось очередное приключение. Конфирмационный лагерь. С ребятами из своей будущей группы она была знакома еще с весны, и тем не менее лагерь интриговал. В первый вечер они с Йоханной робко жались друг к дружке, хотя в душе их разделяли километры. Бутылка вина, пронесенная в лагерь каким-то отчаянным контрабандистом, совершала свое круговое путешествие по рукам, по ртам. Собравшиеся сонно покачивались в такт музыки из магнитофона. Слово взял вожатый, и Хелену поразило то, насколько уверенно он держался. Противоречие между неуверенностью парня и нахальным разглядыванием Хелены в бинокль, безусловно, будоражило. Но сейчас, рассказывая о чем-то, парень просто источал самоуверенность. Хелена даже не решилась взглянуть на него — так и сидела, уставившись на песок. У парня был низкий голос и довольно страстная манера говорить. Хелена пораженно отметила, как внимание всех сидящих было захвачено им в мгновение ока. Ребята притихли и слушали с восторгом.

Парень сыпанул в костер пригоршню песка и торжественно объявил, что самая веселая часть хартольского летнего конфирмационного лагеря — 89 официально началась. И да будут все вечерние развлечения вне Иисусовой досягаемости. Объявление вызвало взрыв одобрительного смеха. Затем парень — уже более деловым тоном — продолжил. Как здорово, что все они сидят сегодня именно здесь, в Хартоле. На камнях королевской общины, между прочим, сидят, жгут вековые деревья и наблюдают за тем, как годичные кольца обращаются в прах, в раскаленные угольки — лишь для того, чтобы они пожарили себе сосиски на палочках. Дерево, прожившее все эти годы и достигшее такого величия, стало жертвой огня — кто-нибудь подумал об этом? Народ стыдливо заерзал на своих местах. Парень же отхлебнул из дошедшей до него бутылки с вином и продолжил:

— Первые упоминания о Хартоле относятся к XV веку. Деревья, конечно, долгожители, но кто-нибудь подумал о возрасте камней и скал?

Смутившись, ребята быстро оглядели берег озера Раутавеси, чудесное место, где они сейчас сидели.

— Тут также находили жертвенные камни, которые родом из железного века, — с упоением рассказывал парень. Хелена не могла понять, что именно его, робеющего доходягу, так раскрепостило: вино или роль вожатого?

— Что за камни такие? — спросил кто-то, громко отхлебнув вина.

— В железном веке вблизи могильников, то есть кладбищ, ставили жертвенные камни. Их еще называют чашечниками. Люди делали в камнях углубления наподобие чаш, потому что таковы были их верования. Чаши часто фигурировали в древних обрядах плодородия, были связаны с душами и духами, к которым обращались за помощью, — ответил парень. Его познания казались безграничными.

Бутылка не прекращала своего путешествия. Хелена пригубила дешевое, сильно отдающее спиртом красное вино и с любопытством посмотрела на оратора. Внезапно он предстал перед ней в новом свете. Хелена достала из кармана джинсов сплющенную пачку сигарет. Вообще, то были сигареты Йоханны, однако после их ссоры Хелена решила сделать вид, будто пачка принадлежала ей. Она хотела поджечь сигарету «огоньком» костра, но, приблизившись, почувствовала такую волну нестерпимого жара, что тут же отпрянула. Парень тем временем завел речь о пропавшей девушке.

— Не будем поминать мертвых, — он произнес, прищурившись. — Пока неизвестно, что произошло. Но где-то в этих краях пропала девушка, — сказал парень, окидывая взглядом каждого из присутствующих.