Взрослые игры - Тереза Тотен (2017)

У Оливии уже был один хвост по лабораторным, и один – по продвинутому курсу математики, о чем Кейт не знала. А еще это дурацкое выпускное эссе. Он сказал, что поможет.

Поможет.

Она нырнула еще раз, а потом принялась выбираться из ванной. Медленно, потому что когда двигалась быстро, у нее начинала кружиться голова. Иногда.

Обернув полотенце вокруг головы, Оливия принялась вытираться насухо. При этом она всегда чувствовала его шепот на своей коже и улыбалась.

Она тщательно натерла тело маслом с ароматом корицы. Марк любил корицу больше всего. Закончив с этим, девушка завернулась в снежно-белое полотенце, проглотила, не запивая, таблетку и направилась обратно в спальню.

Стук.

– Ты готова? Извини, просто хотела уточнить, что ты хочешь… – Кейт вошла.

– Все нормально. – Оливия пожала плечами и прошла в гардеробную. Он любил, когда она носила платья и только платья. Она уже довольно давно не покупала ничего нового. Весенние коллекции раскупили уже много недель назад. Оливия вспомнила, как она мечтала повеселиться, проведя Кейт по всем своим любимым магазинам. Еще она вспомнила, как искренне счастлив был Мэтт, увидев ее на вечеринке в ресторане. Когда-то она даже была вроде как влюблена в Мэтта. Очень, очень давно.

– Я собираюсь принести индийско-вьетнамской еды из этого нового места, которым бредит Джонни. Ты как, вернешься на ужин? Мы с Брюсом будем ждать.

– А где он, наш бесстрашный защитник?

– Анка взяла его на прогулку, а потом она уйдет. – Кейт не отходила от двери, а Оливия продолжала пялиться в шкаф.

– Значит, индийско-вьетнамская? – Может быть, фиолетовое кашемировое платье. Его он еще не видел. – Конечно, звучит хорошо, особенно если Джонни говорит так.

Кейт шагнула к кровати и бросила в Оливию маленькую подушечку.

– О, тема Джонни нас чуть-чуть раздражает, да? – Оливия подняла подушку и швырнула ее в подругу, а потом и еще одну. На короткое мгновение они снова стали прежними. Но в броске полотенце Оливии соскользнуло.

Подушка упала под ноги Кейт. Кейт не нагнулась за ней для нового броска. Она выглядела пораженной.

– Оливия, о боже.

Оливия повернулась к зеркалу. Синяки и крохотные шрамы – дюжины. Некоторые были розовыми, некоторые – красными, другие в этом свете казались серебристыми. Он сказал, что ее тело – это его холст. Она неделями не смотрелась в зеркало. Она старательно старалась не замечать. Теперь Оливия не могла остановиться. Кейт шумно втянула воздух, но молчала. Синяки были ужасны. Они цвели и переливались различными оттенками. Парочка свежих и красноватых, а самые старые – словно увядшая радуга. Но дело было не в синяках, они исчезнут. Дело было в исполосовавших ее шрамах… Такие уродливые, уродливые!

Ее глаза наполнились слезами.

– Оливия… боже.

Та завернулась в полотенце и обернулась к подруге.

– Я люблю его, Кейт.

Кейт шагнула к ней, потом остановилась.

– Нет, Оливия. Не любишь. – Она шагнула еще, замерла. – Марк втянул тебя в это, он понимал такое, чего не знал о тебе никто, а теперь… – Кажется, Кейт взвешивала каждое слово, анализировала, чтобы не вызвать еще одной ссоры. – Теперь он использует это, чтобы удерживать тебя, играть тобой. Он вертит тобой. Какая-то часть тебя знает это. Ты сильнее этого, верь мне.

Оливия хотела ударить ее. Ей стало бы легче, если бы она ранила Кейт, ранила хоть кого-то.

– Я велела тебе никогда не говорить о нем. – Ее голос был невыразительным. Как будто она пыталась вспомнить что-то. – Мои дом, мои правила. Если у тебя проблемы с этим, уходи. – Она повернулась к Кейт спиной. – Тебе никогда не понять такого человека, как Марк.

– Ты ошибаешься, Оливия. Я очень хорошо понимаю Марка. – Выйдя из комнаты, Кейт повысила голос. – И я буду тут, когда до тебя тоже дойдет.