След на дне - Александр Насибов (1966)

Надо было наложить слой резины. Это оказалось значительно труднее. Толстый упругий лист скользил в пальцах, пружинил. Прошла уйма времени, прежде чем удалось намертво закрепить его проволокой.

Джафар очень устал. Сказывалось и переохлаждение. Руки, особенно пальцы, отяжелели, повиновались все хуже. Но работа продолжалась. Навалившись всем телом на трубу, он обернул ее новым листом резины, потянулся за мотком проволоки, лежавшим в рачне, да так и застыл с простертой рукой. Большая веревочная рачня, загруженная резиной и брезентом, рачня с тяжелой балластиной на донышке медленно ползла по песку. Она уже пропахала в грунте метровую борозду!

Еще через секунду стали видны клубы мути — в том направлении, куда двигалась рачня. Все это могло означать только одно: на катере выбирают якорь.

В следующий миг заработал мотор катера.

Джафар рванул аварийный замок пояса, сбросил грузы и устремился к поверхности.

В тот момент, когда голова его появилась из-под воды, на нее обрушился удар. Джафар потерял сознание.

Он медленно опускался в толще воды. От рассеченного лба тянулось рыжее облачко. Сведенный судорогой рот все еще держал загубник воздухопровода.

Вот он коснулся песка — сперва безвольно простертой рукой, потом всем телом.

Появился косяк кефалей, скользнул над ним, растаял в молочном сумраке.

Второй косяк подплыл к лежащему на песке человеку. Внезапно шарахнулся и пропал. У человека шевельнулась рука, пришли в движение ступни. Из-за затылка вырвалась гроздь серебристых пузырей…

Когда Джафар вновь появился на поверхности моря, катера не было.

Акваланг, только что спасший ему жизнь, стал помехой: под водой баллоны почти не весят, теперь же они давили на плечи, отнимая последние силы. К тому же вот-вот должен был иссякнуть сжатый воздух.

Джафар сбросил баллоны.

В голове пульсировала боль. Сознание работало вяло. Он был как во сне: никак не мог собраться с мыслями. Только бы выдержать, отдышаться!..

Некоторое время он лежал на воде, шевеля ладонями, чтобы не погрузиться. Постепенно прояснилось в глазах, ровнее сделалось дыхание. Тогда он поплыл к рифам.

С каждым взмахом рук он приближался к цели. Вот она, двугорбая скала. До нее метры!

И тогда он услышал тарахтенье мотора. Мотор работал за скалой, совсем недалеко.

Звук нарастал. Из-за камней вырвался катер, сделал крутой поворот, умчался на рифы.

Джафар успел разглядеть людей. Катером управлял зубастик. Рядом стоял еще кто-то, А на корме расположился… Сушков!

Волны били Джафара, грозили швырнуть на камни. Отчаянно работая ластами, он отплыл в сторону, улучил миг и скользнул в знакомую бухту.

Первое, что он увидел, была разбитая черная лодка. Ее носовая часть затонула. Из воды торчала корма с двумя подвесными моторами. Это был «Фархад».

Джафар выбрался из воды, стал карабкаться на горб островка. Он едва не плакал от боли в коленях, которые обдирал об острые камни, от сознания своей беспомощности, от ярости и бессилия.

Наконец-то вершина острова.

Он сразу увидел петлявший между скалами катер с бандитами.

А от берега, с противоположной стороны, к рифам спешил киржим.

Джафар вскинул руки над головой, попытался крикнуть. Не смог.

Он продолжал размахивать руками. Его заметили. На киржиме взвыла сирена. Под форштевнем стал вспухать белый бурун — судно увеличило ход.

Джафар продолжал глядеть на судно, но уже не видел ни киржима, ни моря. Перед глазами стоял Фируз — такой, каким он был в памятный вечер их знакомства: разодранная на груди рубаха, опухший нос, кровоточащий «фонарь» на скуле. Еще хуже выглядел в тот вечер Джафар. Только что закончилась жесточайшая потасовка, продолжавшаяся добрых четверть часа.