Три дня Индиго - Сергей Лукьяненко

— Не выйдет. Мутагены в таком возрасте не работают. Иначе бы в Гнёзда и кого постарше забирали, верно?

— Блинский блин… — Оля махнула рукой. — Точно?

Я кивнул.

— Думала, может, врут… — она вздохнула. — Купишь мне пива?

В общем, мы с ней тусовались часов до пяти, когда стали расходиться последние поэты и слушатели. Я несколько раз покупал ей пиво, она достала ещё одну самокрутку. Я никакого кайфа не поймал, может, трава у неё была фиговая… а может быть мой организм перестал на неё реагировать? Я ведь выпил ещё один стакан коктейля и не почувствовал совершенно ничего.

Оля несколько раз выходила и читала стихи. Не очень хорошие. И по разговору она мне показалась… ну, не глупой, нет, скорее скучноватой. Но всё-таки мы поболтали о разном, даже поцеловались на балконе — ничего больше, только поцелуи. Просто от нечего делать.

А потом я проводил её до метро (это заняло двадцать секунд) и пошёл пешком в Комок. Удивительно, но никакого полицейского усиления, несмотря на вчерашний вечер, я на улице не наблюдал.

Я люблю утреннюю Москву. Раньше, хоть я сам уже и плохо помню, столица вообще ни на час не замирала. Отец любил повторять, что таких городов в мире единицы, а в России — так и вообще один, даже Питер под утро засыпает.

Теперь Москва тоже засыпала, а в пять только-только начинала оживать. Прохожие были редкостью, машины тем более. Кое-где встречалась молодёжь, расходящаяся со вписок, несколько собачников выгуливали своих псов.

Наверное, если жизнь будет идти своим чередом, постепенно всё наладится. Люди вернутся в крупные города, снова станут рвать жилы за право поселиться в Москве. Оживут ночные клубы и бары, станет совсем уж безопасно. Люди ведь ко всему привыкают и не всем хочется странностей, вроде медсестры Оли.

Вот мне не хочется, к примеру. Я обычный.

Я даже рассмеялся при этой мысли. Мне странностей не хочется? Месяц назад не хотелось, а сейчас? Это я-то обычный? И дело даже не в том, что Призыв чего-то там изменил в моих генах. Самое главное изменилось в мозгах. И Призыв ни при чём, тут я сам, всё сам…

Словно пытаясь доказать себе, что ничего особенно и не изменилось, я достал зеркалки и половину пути прошёл в них, поглядывая то под ноги, то по сторонам. Утро хорошее время для сёрча, почти как вечер, и я действительно нашёл кристалл возле остановки — вполне приличный пятигранный гринк, валяющийся под скамейкой. Я постоял, глядя на зелёную искорку.

Эмоции. Как человеческие эмоции могут переходить в материальную форму? И для чего они всё же нужны? Продавцы ловят от них кайф, испытывая те же чувства, что и люди, вроде бы так. А остальные? Тоже? Мы стали производителями наркотиков? Или для других разумных кристаллы значат что-то другое?

И что породило этот гринк? Вряд ли радость, я почему-то не мог соотнести зелёный цвет с радостью. Тоска? Она ведь не зря называется зелёной? Вожделение? Скука?

Мне стало противно.

Гринк я всё же подобрал, согрел в руке и спрятал в пакетик. Деньгами не разбрасываются, даже если они грязные.

Но очки после этого снял и пошёл дальше, уже не выискивая кристаллы.

У Комка никого не было. Я толкнул дверь, вошёл.

Продавца за прилавком не оказалось.

На мгновение я представил, как он лежит за занавесью, с каким-нибудь топором или ледорубом в металлическом теле, в луже синей жижи.

Вот был бы облом!

— Эй! — выкрикнул я. — Тут… есть кто-нибудь?

Штора колыхнулась, и появилась внушительная фигура.

— Конечно, Макс, — мягко сказал Продавец. — Подумали дурное?

— Да, — признался я.

— Всё в порядке, я жив. Пришли за своим заказом?

— Понимаю, что рано, — кивнул я. — Можно тут посидеть?

— Конечно, — ответил Продавец. Тонкие красные губы шевелились в просвете капюшона, и, если не знать того, что знал я, так легко было подумать, будто я говорю с человеком.