Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко (2022)

– Понимаю, – ответил я. – Уважаю вашу попытку.

Эми шевельнулась. Я глянул на нее – зрачки инспектора едва заметно подрагивали, будто с огромной скоростью читая что-то на невидимом экране.

Читая – или печатая.

В дверь за спиной Инсека вошла стража.

Потом вторая.

Потом сразу две старшие, на ходу выпускающие когти.

Я ждал.

Стража молча встала между мной и чужаком.

– Ты делаешь ошибку, инспектор Эми, – мягко сказал Инсек.

Эми не ответила. Взяла с кушетки свернутый кусок ткани, кинула мне. Я поймал – это был мой плащ.

– Мне кажется, он тебе дорог, – сказала Эми. – Его не съели. Кажется, фрагменты чистильщика дохли, когда его кусали.

Я кивнул и набросил плащ на плечи.

– Спасибо. За все спасибо. Пожалуй, я пойду.

От Инсека пряно пахло тропическими цветами. Я прошел мимо, остановился на миг. Сказал:

– Не обижайтесь. Я вообще-то неплохо к вам отношусь.

Инсек повернул голову и тоскливо посмотрел на меня. Будь я один, он бы рискнул. Он боялся, я начинал его понимать, но он бы рискнул… если бы не молчаливо застывшие стражи.

– Это слишком много для тебя, – сделал он последнюю попытку.

– О да, я знаю, – ответил я и вышел.

Импровизированный госпиталь был совсем недалеко от двух десантных кораблей. Повсюду сновали Измененные и тэни. Местные расчищали улицы и завалы, Измененные, похоже, прочесывали местность. Может быть, в поисках уцелевших боевых форм, может быть, собирая оружие и прочие артефакты.

Среди Измененных я почти сразу увидел Вика. Кажется, он лишь прикидывался, что занят делом, а сам терся возле госпиталя.

Подойдя к нему, я улыбнулся и развел руками.

Вик медленно, напрягая неприспособленные к этому мышцы, улыбнулся.

– Точно не пойдешь? – спросил я.

Стража Вик покачал головой. Наклонился надо мной, обнял на миг.

– Удачи тебе, Максим.

Я похлопал его по спине и пошел по улице в сторону разбитой Лавки.

Меня никто не преследовал, и я знал, что это прощальный подарок девочки Эми.

* * *

Лавка по-прежнему была разрушена, хотя я бы не удивился, увидев ее целой и невредимой. Продавец лишь убрал мусор и закрыл высокими ширмами угол, в котором стоял стеклянный куб. Похоже, он восстановился, даже голова осталась все той же, жабьей.

– Мой билет еще не просрочен? – спросил я, помахав ему рукой.

Продавец, едва заметно прихрамывая, провел меня за ширмы и открыл куб. Сказал:

– Вас нелегко убить, Максим. Но помните, что это возможно.

– Помню, – сказал я, забираясь в куб. – Вот вы, к примеру, сейчас это сделаете.

– Ха-ха! – отозвался Продавец. – Интересный вы парень… Посчитать?

– Сам посчитаю, – сказал я, прежде чем он закрыл за мной дверцу. – Отправление на слово «один», хорошо?

Продавец кивнул.

– Я считаю от пяти, не могу от десяти…

Продавец с любопытством смотрел на меня.

– С четырех сторон враги, хочешь – стой, хочешь – беги… – Я закрыл глаза.

Как это будет? Я действительно не замечу, как умираю и рождаюсь вновь?

– Третий выбор есть всегда, не скажу ни «нет», ни «да»…

Я вдруг ощутил полное спокойствие. На самом деле, мы рождаемся и умираем каждую секунду. Каждый разум – лишь крошечная искра, несущаяся из прошлого в будущее. Нас уже нет в прошлом и еще нет в будущем…

– Два исхода, нечет-чет, повезет – не повезет…

Откуда этот стишок? Из детских считалок, из какой-то книжки? Да какая разница…

– Я и раб, и господин, – прошептал я. – Я решаю все один!

* * *

Наверное, это был старинный замок. Или огромный древний особняк где-нибудь в Европе. Темные стены, драпированные гобеленами, витражные окна, за которыми царила тьма, отчего рисунок витражей едва угадывался – какие-то рыцари на конях, коленопреклоненные люди в пышных одеждах.