Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

Он поговорил с Истриком, обсудил предположение, которое пришло ему на ум. Мог ли Хроникер знать, что в издательстве его заказ отдадут именно Юренцову? Что, если все крутилось не вокруг Олейникова, а вокруг фантаста? И книга была лишь поводом к растянутой пытке? Ничем иным нельзя назвать то состояние, в которое погрузился Юренцов, поняв, что именно он должен написать.

Однако Стивенсфилей поклялись, что это исключено. Никто не мог догадываться, кого они выберут для выполнения заказа. Для очистки совести Илюшин запросил имена всех, причастных к проекту «Песен ангелов». Список состоял всего из пяти фамилий, и ни одной знакомой там не было.

Значит, все-таки случайность. Как он и предполагал с самого начала. Настоящие, а не выдуманные ангелы Московской области, рассерженные происходящим, написали докладную своему начальству; ее рассмотрели и утвердили. Стукнула синяя печать. Закрутились шестеренки, двинулась невидимая платформа и подняла Олега Юренцова на сцену.

Ангелы не могли знать, чем это закончится.

Убийца кинулся зачищать следы. Юренцов, за ним – юрист Лев Котляр… Илюшин едва не стал третьим. Стал бы, не спаси его чудесное вмешательство. Ангелы Московской области в его случае имели вид двух наркодилеров.

«А ведь на второй раз он меня, пожалуй, пришьет, – бесстрастно подумал Макар. – Учтет предыдущие ошибки. Купит с рук огнестрел. И пальнет где-нибудь… Если он ухитрился выследить меня один раз, выследит и второй».

Он придвинул лист бумаги и начал рисовать.

На этот раз персонажей было много. Они роились, гнездились друг у друга на головах. Они лезли в центр, словно требовали: «Посмотри на меня! Я – ключ к разгадке!»

Рано или поздно в каждом расследовании наступал этап, когда Илюшин терял направление. Так хищник теряет след; так ловец жемчуга зависает в облаке песчаной пыли, поднятой со дна гигантским скатом.

Тогда он начинал переносить на бумагу все, что узнал.

Для непосвященного это были всего лишь маленькие странные изображения. Илюшин зарисовывал людей в таком виде, как если бы они приснились ему и в этом сне были искажены до неузнаваемости. На листе бумаги создавалось пространство вне логики и на первый взгляд вне всякого смысла.

Однако для того, кто видит сон, в рисунке были и логика, и смысл.

Он начал со Светланы Капишниковой. Белка в платке, с орехом в лапке; кажется, он где-то уже использовал этот образ, но это сейчас не имело значения.

– Во саду ли в огороде, – бормотал Макар.

Пушистая белка сидела на обугленном пне. Орех в ее лапе был расколот.

Следом за белкой на листе появился юноша, висящий в петле. Но это был не самоубийца, а спортсмен: он подтягивался, держась за веревку.

«Что объединяет убийства из книги?»

Макар нарисовал уродливый кактус с длинными иглами, превращавшимися в шевелюру. Элла Домбровская оскорбилась бы, узнай она, кем увидел ее частный сыщик. Штукатур Шеломов стал тюленем, плывшим в пенной пивной волне, Нина Тихоновна – существом наподобие совы, слишком далеко высунувшимся из дупла. Существо в страхе вцепилось когтями в ствол. На этом же дереве сидела Лиана Олейникова – птица Сирин, поющая песни о грядущем блаженстве. Маленькая прекрасная головка с нимбом, широко распахнутые крылья. Под одним из этих крыл спрятался сурок, молитвенно сжимающий лапки, – Егор Олейников. Крошечное непонятное существо, похожее на летучую мышь, висело у него под ногами. Младший брат Егора, которого Макар видел только на двух детских фотографиях, пробрался на рисунок.

Приятели Егора из его юношеской компании тоже были здесь. Фламинго с бесконечно длинной шеей, завязавшейся в узлы, – визажист Костик. Рядом с ним Макар изобразил зеркало, в котором отражалась грустная обезьяна. Вокруг ее морды возникли еще три, с разными выражениями: обезьяна скалила зубы, хмурилась, кричала. В ней не было никакого внешнего сходства с Демьяном Щербатых.