Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

– Воск, Таня! Все дело в воске для укладки! Кристина подарила мне замечательную баночку… Сейчас, оказывается, такое разнообразие средств для создания причесок, это что-то невероятное! Мне нравится жить в наше время, Таня. Что ни говори, оно удобное для женщины моего возраста, словно разношенные тапочки… Правда-правда! Скажем, непослушные волосы. Они всегда меня сердили. А теперь все красиво и аккуратно! Моему возрасту пристала аккуратность. Для стариков аккуратность, опрятность – эквивалент красоты.

– Люся, ты очень красивая…

– О-о-о, девочка моя, ты опять загрустила! У тебя такой тон, словно ты произносишь над моей могилой прощальное слово.

– Мне не нравится то, что придется тебе рассказать.

– Может быть, не стоит рассказывать? – осведомилась Люся. – Ты все взвесила? Уверена, что не хочешь оставить меня в блаженном неведении?

Я растерялась.

– Ах, боже мой, я шучу, Таня! – Она всплеснула руками. – Конечно, я хочу узнать, с чем ты пришла. Может быть, я смогу помочь тебе?

– Сомневаюсь, Люся, – сказала я и выложила все, что узнала за последние дни.

Повествование вышло не слишком долгим. Когда я упомянула, что болиголов хранился в нашем доме, Люся прижала ладонь к губам, но не издала ни звука. Она вообще ни разу не перебила меня во время моего рассказа.

Наконец я замолчала. Нужно было как-то подытожить все это… Но у меня как будто закончились слова.

– Бедная моя девочка, – проговорила Люся после долгого молчания. Как ни странно, мне стало легче. Я не думала, что меня стоит жалеть, но когда это кто-то сделал, поняла, что сочувствие мне все-таки требовалось. – Ты уже сказала Варе с Кристиной?

Я отрицательно покачала головой.

– И не расскажу.

– А…

Люся подняла взгляд наверх, и я поняла, что она имеет в виду Илью.

– Он спит. Поговорю с ним позже.

Она медленно кивнула, словно отвечая на собственные раздумья.

– Почему ты пришла с этим ко мне, Таня?

Что я могла ей ответить? «Ульяна не любит тебя; она может пожелать избавиться от тебя, а теперь, когда ей известно, как просто это сделать…»

– Ты боялась, что я в опасности, правда?

У меня даже не было сил кивнуть. Люся улыбнулась одними губами.

Ее руки были сложены крест-накрест на столешнице, как у послушной школьницы, готовой внимать учителю. Люся сидела ровно, неподвижно, выпрямив спину, и смотрела в окно.

Старая тетушка моего свекра умеет владеть собой. Но я все-таки не предвидела, что ее реакция окажется до такой степени… сдержанной. Я заново прокрутила в памяти наш разговор, вернее, мой монолог, и с ужасом поняла, что, поглощенная своим повествованием, я не заметила в моей внимательной слушательнице ни одного признака удивления.

Ни одного.

– Люся, – сказала я, не до конца веря себе. – Люся, ты… Ты знала?!

Она перевела взгляд голубых глаз на меня. Та едва заметная отстраненность, которая всегда была ей свойственна, стала ощутима почти физически: между нами словно повисло что-то прозрачное, колышущееся, подобно медузе; я едва различала за ее слабо фосфоресцирующим телом Люсины черты.

– Не надо плакать, – ласково сказала Люся.

– Ты… – Слова застревали в горле. – Неужели ты знала?!

Люся испустила глубокий вздох.

– Ох, девочка моя… Я так надеялась, что уберегу тебя от этого!

Я перестала понимать, что происходит. От чего она меня убережет?

Поднявшись, Люся подошла к окну, замерла возле него, положив руки на подоконник, словно на клавиши фортепиано. Голова наклонена; казалось, она прислушивается к музыке, слышной только ей.

– Своим поступком ты лишила меня возможности выбора, – печально сказала она. – Люди, которые не платят за добро, ничем не отличаются от тех, кто платит за него злом.

– О чем ты?..

Она вернулась за стол. Укоризненно покачала головой, словно упрекая меня… за что?