Лягушачий король - Елена Михалкова (2021)

– Мне придется, – пробормотала Люся, обращаясь, кажется, не ко мне, а к самой себе. – А я ведь обещала молчать. Ах, боже мой, это все так неприятно…

– Да о чем ты?

– Это было вскоре после смерти Гали, – тихо проговорила она. – Витя еще не совсем оправился. Ты помнишь, Ульяна в эти дни нарушила традицию собирать нас к общему столу?..

Я машинально кивнула. Да, мы все обедали и ужинали, когда захотим. Но продолжалось это недолго: с выздоровлением свекра все вернулось на круги своя.

– Мне захотелось есть, – сказала Люся, будто извиняясь. – И, говоря откровенно, я надеялась не попадаться на глаза Ульяне.

Да, разумеется. В отсутствие племянника Люся не желала лишний раз сердить хозяйку.

– Я пришла на кухню, стараясь ступать как можно тише. Мне лишь хотелось убедиться, там ли она…

И в зависимости от этого вернуться к себе или утащить из холодильника кусочек сыра, маленькая ты мышка.

– Ульяна, к моему огорчению, оказалась на кухне, – продолжала Люся. – С ней был Илья.

– Илья? При чем здесь…

Она требовательно протянула ко мне маленькую ручку, и слова застыли у меня на губах.

– Не перебивай, иначе мне не хватит духу! А я должна, должна! – Мне показалось, она вот-вот заплачет. – Илья спросил: «Мама, зачем ты это сделала?» Он прислонился к дверному косяку, я слышала каждое слово, потому что сама стояла на расстоянии двух шагов от него, за стенкой… «Мама, зачем ты это сделала», – горестно повторила Люся. – Мне нужно было уйти, но я не могла, ты понимаешь, Таня? Не по причине пустого любопытства! Но он был так напряжен, бедный мальчик… Я поняла, что то, о чем он спрашивает, касается не дома, не детей… что это жизненно важный вопрос… Наступила тишина, Ульяна долго не отвечала. А затем сказала: «Не лезь не в свое дело! Она заслужила». Снова помолчала, и вдруг – такой хитрый смешок, а следом: «Ты ведь меня не выдашь?»

Люся опустила голову. Я рассматривала ее тоненькую серебрящуюся косу, и в голове у меня не было ни единой мысли.

– Что ответил Илья? – спросила я наконец и не узнала собственный голос.

Мне показалось, Люся сделала над собой усилие, чтобы произнести это.

– «Мы же семья, мама».

Я перевела взгляд за окно. Окно – это стекло. Остекление. Остекление – это процесс установки оконной конструкции для более комфортной организации жизненного пространства.

Я сижу за окном. Значит, мне должно быть комфортно в моем жизненном пространстве.

Правда же?

Мне должно быть комфортно?

– Таня! Таня! – Встревоженный голос Люси вырвал меня из моего комфортного состояния. – Возьми! Выпей, девочка моя…

Она совала мне под нос стакан с водой.

– Зачем? Я не хочу.

– Пей, боже мой! Ты белая, как простыня! Не хватало еще обмороков… Где-то должен быть нашатырь…

Я безучастно наблюдала за ее суетливыми поисками. Люся перерыла весь комод, перешла к ящикам стола, однако нашатыря не было.

– Люся, – позвала я. – Что на тебя нашло?

– Нет, что на тебя нашло! – Она сердито обернулась ко мне. – Ты бы видела себя! Ничего страшного не случилось: все живы, все здоровы…

Она замолчала, поняв, что говорит что-то не то, охнула и села. Руки уронила на колени и ссутулилась.

– Люся, я пойду. – Я поднялась. Она проводила меня таким испуганным взглядом, словно боялась, что я упаду, не дойдя до двери. – Спасибо тебе, что… не стала ничего скрывать.

– Таня, я тебя никуда не отпущу. Не в таком состоянии!

Как ни смешно, она действительно вцепилась и повисла на мне, повторяя, что не позволит мне расхаживать по дому, пока я не приду в себя, что мне нужно отсидеться, что если бы она знала, как близко к сердцу я приму ее слова, то никогда бы… ни за что бы…

Наше противостояние напоминало единоборство маленькой птички с удавом, которого птичка по ошибке приняла за червя. Даже в свои лучшие годы Люсе вряд ли удалось бы со мной справиться.