Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» - Фэнни Флэгг (2014)

В детстве она вместе с отцом ездила иногда в южную часть города, когда он отвозил служанку домой. Та жила всего в десяти минутах езды, но Эвелин казалось, что она попадает в другую страну: музыка, одежда, дома — все было другим. Под Рождество они отправлялись туда полюбоваться на праздничные наряды — розовые, ярко-красные, желтые, на причудливые шляпы с перьями.

Конечно, в их домах работали чернокожие женщины. Но когда невдалеке показывался негр, ее мать чуть ли не впадала в истерику и кричала: «Сейчас же беги надень рубашку, черный увидит!» И по сей день Эвелин становилось немного не по себе, если поблизости оказывался цветной мужчина. Хотя, надо сказать, отношение ее родителей к чернокожим ничем не отличалось от общепринятого. Считалось, что почти все они — приятные люди, чем-то напоминающие детей, и о них надо заботиться. У каждого из ее знакомых была в запасе забавная байка о том, что сказала или сделала их служанка. Они качали головами, удивляясь, сколько в негритянских семьях детей. Многие отдавали им поношенную одежду и остатки еды, помогали в беде. Но, став постарше, Эвелин перестала ездить в южную часть города и даже думать об этом забыла, ее голова была забита собственными проблемами. Поэтому в шестидесятых, когда начались беспорядки, она, как и большинство белых жителей Бирмингема, испытала шок. И все согласились, что это, вероятно, «не наши негры» такое устроили, их сбили с толку пришлые агитаторы с Севера. Кроме того, большинство голосов постановило, что «наши негры» очень довольны своим положением. Позже Эвелин удивлялась, чем она тогда думала, как могла не видеть, что творилось у нее под носом.

После оскорбительных нападок прессы и телевидения на Бирмингем его жители были смущены и расстроены. Ни одно из тысяч и тысяч добрых дел, щедро творимых одной расой по отношению к другой, не было упомянуто.

Но через двадцать пять лет в Бирмингеме мэром стал черный, а в 1975 году этот город, некогда получивший прозвище Города Ненависти и Страха, в журнале «Look» был назван Городом для Всех Американцев. В статье говорилось, что многие сожженные мосты отстроили заново и негры, которые когда-то уехали на Север, теперь возвращаются. Да, многое изменилось для всех.

Эвелин это знала, и тем не менее, сидя в машине на стоянке у церкви, удивлялась, сколько здесь «кадиллаков» и «мерседесов». Она слышала, что в Бирмингеме есть богатые негры, но видеть их ей никогда не доводилось.

Пока она наблюдала, как съезжаются прихожане, к ней неожиданно вернулся ее застарелый страх перед «цветным мужчиной». Она нервно оглядела машину, убедилась, что все дверцы заперты, и уже собралась было уехать, когда мимо прошествовало смеющееся семейство: отец, мать и двое детишек. Это вернуло ее к действительности, и она успокоилась так же внезапно, как испугалась. Спустя несколько минут, собрав в кулак все свое мужество, Эвелин вошла в церковь.

Ее била дрожь, хотя привратник с гвоздикой в петлице улыбнулся ей, сказал «доброе утро» и проводил к скамье. Сердце колотилось как бешеное, коленки тряслись. Эвелин хотела сесть сзади, но он торжественно провел ее прямо в центр. Ее бросало в пот, не хватало воздуха. Кажется, несколько человек оглянулись на нее. Двое ребятишек, вывернув шеи, смотрели на Эвелин во все глаза; она улыбнулась, но они не улыбнулись ей в ответ. Она решила уйти, но тут в церковь вошли мужчина с женщиной и сели рядом. Как всегда, она застряла посередине. Впервые в жизни вокруг нее не было ни одного белого, только негры.

Она сразу почувствовала себя в полном смысле слова белой вороной, не раскрашенной страницей цветной книжки, единственным белым цветком в саду.