Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» - Фэнни Флэгг (2014)

— То есть вы утверждаете, что не были знакомы с человеком, чья жена Руфь Беннет в течение восемнадцати лет была вашим деловым партнером?

— Совершенно верно.

Он повернулся к присяжным и засунул большие пальцы за жилетку.

— То есть вы хотите сказать, что в августе тысяча девятьсот двадцать восьмого года вы не заходили в парикмахерскую в Валдосте и не вели разговора на повышенных тонах, угрожая смертью Фрэнку Беннету, человеку, которого вы, по вашим словам, не знали?

— Нет, я была там. Я думала, вы хотите узнать, были ли мы знакомы. Нет, я не была с ним знакома. Да, я грозилась его убить, но мы никогда не были, как говорится, представлены друг другу.

Несколько зрителей, которые недолюбливали напыщенного прокурора, засмеялись.

— Итак, другими словами, вы признаете, что угрожали жизни Фрэнка Беннета?

— Да, сэр.

— А правда ли, что вы вместе с вашим негром посетили Джорджию в сентябре тысяча девятьсот двадцать восьмого и уехали, забрав с собой жену Фрэнка Беннета и его ребенка?

— Только его жену, ребенок появился позже.

— На сколько позже?

— Как обычно, через девять месяцев.

В зале снова засмеялись. Брат Фрэнка Джеральд, сидевший в первом ряду, не сводил с нее глаз.

— Правда ли то, что вы дурно отзывались о характере Фрэнка Беннета в разговорах с его женой и склонили ее к мысли, что его моральные устои намного ниже признанных обществом? Вы внушали ей, что он ей не подходит как муж?

— Нет, сэр, она и без меня это знала.

В зале опять послышался смех. Обвинитель начал злиться.

— Вы заставили ее поехать в Алабаму, угрожая ножом? Отвечайте, да или нет?

— А никакого ножа и не понадобилось. Она уже ждала нас с вещами.

Он сделал вид, что не слышал последней фразы.

— Правда ли, что Фрэнк Беннет приезжал в Полустанок, штат Алабама, и пытался вернуть то, что принадлежало ему по праву, — свою жену и малютку-сына, — и что вы с вашим негром убили его, дабы предотвратить возвращение Руфи Джемисон в лоно счастливой семьи и воспрепятствовать обретению сыном отца?

— Нет, сэр.

Этот крупный мужчина с гордо выпяченной грудью как будто и не слышал ее слов — его несло.

— Осознаете ли вы, что своим вторжением опустошили самое святое на этой земле — христианский дом с матерью, отцом и возлюбленным чадом? Что разрушили самое интимное и священное — брак между мужчиной и женщиной, брак, освященный самим Господом Богом нашим в баптистской церкви в Валдосте первого ноября тысяча девятьсот двадцать четвертого года? Что вы стали причиной того, что добрая христианка нарушила Божий закон и слово, данное пред алтарем мужу своему?

— Нет, сэр.

— Полагаю, вы сбили с толку бедную слабую женщину обещаниями денег или напоили ее до бесчувствия и на какой-то момент она потеряла над собой контроль, а когда муж приехал забрать ее домой, не вы ли с вашим негром хладнокровно убили его? — Он повернулся и крикнул ей прямо в лицо: — Где вы были ночью тринадцатого декабря тысяча девятьсот тридцатого года?

Иджи прошиб холодный пот.

— Сэр, я была в доме моей матери в Полустанке.

— Кто еще был с вами?

— Руфь Джемисон и Большой Джордж. Он той ночью был с нами.

— Руфь Джемисон может это подтвердить?

— Нет, сэр.

— Почему?

— Она умерла восемь лет назад.

— А ваша мать?

— Она тоже умерла.

Казалось, прокурор вернулся на землю. Он постоял секунду, покачиваясь на носках, и снова повернулся к присяжным.

— Итак, мисс Тредгуд, вы полагаете, что двенадцать образованных людей поверят вам, несмотря на то что два ваших свидетеля мертвы, а третий, ваш работник, который был с вами в день похищения Руфи Джемисон из родного дома, — всего лишь дрянной, лживый ниггер? И вы осмеливаетесь просить этих достойнейших людей взять и поверить вам на слово?

Конечно, Иджи нервничала, и все же прокурору не стоило обзывать Большого Джорджа такими словами.