Больше страшась их, чем толпы, она побежала быстрее. Тёмные улицы и проходы, которых она боялась, стали теперь её друзьями, помогая ей скрыться от толпы. Двое стражников, гремя тяжелыми доспехами, которые выдавали их, начали отставать. Не разбирая дороги, Фейра бежала сквозь ночь, пересекая десятки, сотни мостов. Несколько раз она слышала звон доспехов то ближе, то дальше, обманутая звуком, отраженным в воде, и коварными шепчущими камнями. Однажды, на пустынном канале жертва и преследователи оказались на соседних мостах и на одно жуткое мгновенье встретились взглядом. Теперь она потеряла преимущество, потому что они знали, как до неё добраться, а она не знала, как сбежать от них.

Держась за кровоточащий бок, она побежала наугад и снова оказалась в тупике: водная преграда оказалась слишком глубокой, чтобы пройти вброд, и слишком широкой, чтобы её перепрыгнуть. Она развернулась в отчаянии и юркнула на темную маленькую площадь, и здесь злобный город, наконец, взял над ней верх. С площади был только один выход – туда, откуда она пришла. Сзади уже приближался звон доспехов.

Фейра больше не могла бежать. Обессилевшая, она рухнула на мостовую и ждала, когда стражники догонят её. Она зажмурила глаза, задыхаясь после быстрого бега, теплый мокрый обрывок вуали прилипал к губам и надувался с каждым вздохом. Она стала молиться, уверенная, что это конец.

Открыв глаза, она заметила знакомое мерцание позолоты на другом конце площади. Перевернутая «V» блестела над дверью – такие знакомые и дорогие её сердцу очертания. Фейра поднялась и пересекла площадь, всматриваясь в обволакивающий туман. Она остановилась на пороге перед двойными дубовыми дверями. Она не ошиблась. Над дверью, выгравированный в камне и покрытый позолотой, висел циркуль.

Дом с золотым циркулем над дверью.

Вдруг до неё донеслись крики её преследователей и звон их оружия. Она отчаянно забарабанила в дверь, колдовская сила этих улиц не давала понять, где они – далеко отсюда или совсем близко. Дверь открылась, за ней стоял человек с седеющими волосами, которые торчали в разные стороны непослушными прядями. Его тонкие губы раскрылись в удивлении, а в испачканной чернилами руке болтались новомодные очки.

– Человек по имени Суббота, – выдохнула Фейра. – Мне нужен человек по имени Суббота.

– Это я, – ответил он, – но мне нечего дать тебе.

Он хотел было захлопнуть дверь, но она вставила в проем ногу в оставшейся жёлтой туфельке.

– Пожалуйста, – взмолилась она, срывая с пальца кольцо с конями и стараясь найти нужные слова. – Ради этого кольца. Именем Сесилии Баффо, вашего друга.

Невыносимое давление на ногу ослабло. Человек с любопытством взглянул на кольцо, затем на неё, затем осмотрел улицу за её спиной – направо и налево, быстрыми, словно птичьими движениями. Наконец, схватив её за руку, он втащил девушку внутрь.

Фейра ничего не различала в тусклом свете свечи и только услышала глухой удар закрывшихся за ней дубовых дверей.

Она была в безопасности.

Глава 16

«Сесилия Баффо, – произнес человек по имени Суббота. – Вы должны извинить меня. Вот уже много лет, как я не слышал этого имени».

Фейра перестала есть и взглянула на него. Глаза его, казавшиеся неестественно большими в очках, устремились вдаль. Он обернулся к ней, и стеклянные круги его очков в свете свечи превратились в плоские золотистые монеты, скрывая глаза. Но его тонкие губы улыбнулись: «Вкусно?».

Она кивнула, поскольку не могла говорить с набитым ртом. Он принёс ей тарелку с едой, которую «украл на кухне». Ломоть хлеба, кусок сыра и вяленую рыбу она проглотила мгновенно, хотя знала, что после длительного голодания надо есть медленно, хорошенько прожевывая пищу. Но ей было все равно. Она выросла во дворце, и всё же этот ужин был самым вкусным, какой она когда-либо пробовала.