Венецианский контракт - Марина Фиорато (2014)

Вскоре она хорошо изучила высокий дом с множеством связующих лестниц и переходов. Она привыкла к полумраку задних комнат и слепящему свету приемных залов, где своды и округлости окон пропускали золотистые лучи, преломляющиеся в ослепительную радугу. Возле дома находилась уединенная площадь с колодцем посередине, там, где главный вход для посетителей был отмечен циркулем над дверью. Со стороны фасада, выходившего на сверкающий канал с его оживленным движением, находились водные ворота; сзади – крошечный грязный дворик, над которым нависали ещё три высоченных дома. Дворик служил для сбора мусора, отходов и нечистот со всех домов, пока раз в неделю их не вывозили мусорщики на своих навозных телегах. Там ужасно пахло, и новая служанка, посчитав это место негигиеничным, избегала его, как только могла.

Домочадцы хорошо приняли высокую молчаливую девушку; она была умна и услужлива, ей не приходилось объяснять дважды, она выполняла работу, не дожидаясь, пока её попросят. Они были добры к Фейре – отчасти благодаря ей самой, отчасти из-за её немоты и отчасти потому, что она находилась под защитой своего дяди Сабато, которого все любили и уважали, и который был при этом близким другом хозяина. Двое лакеев были добры к новой служанке ещё по одной причине – любой дурак видел, что она красива, как бы девушка ни пыталась скрыть это.

Кухарка, которую все называли Корона Кучина – она сама считала себя Королевой кухни – была в курсе всего, что происходило в её царстве. Она сразу заметила нескромные взгляды лакеев и решила действовать. Ласково потрепав Фейру за подбородок, когда та впервые спустилась вниз, она с досадой воскликнула: «Матерь Божья, дорогуша, ты выглядишь так, словно собираешься работать на ponte delle tette, размахивая своими малышками для господ! Я дам тебе кружево, чтобы прикрыть вырез, и нижнюю юбку подлиннее».

Кухарка потащила Фейру в подвальную комнату, похожую на комнату Фейры, и стала рыться в своих шкафчиках. Она нашла для девушки длинную нижнюю юбку, которая спускалась почти до щиколотки. «И вот это», – Корона Кучина накинула на плечи Фейры кружевную шаль. Она продолжала искать что-то в ящике комода. «У меня где-то должна быть старая булавка – а, вот она – сейчас закрепим».

Добрая кухарка приколола булавкой шаль к платью. Фейра посмотрела на свою грудь. Булавка была в форме крошечного металлического крестика с маленькой фигуркой, висящей на нем.

Носить символ пророка-пастуха – это не единственное, на что ей пришлось пойти. Без вуали запахи дома атаковали её: рыбные кости, варящиеся на кухонной плите, восковая полировка в чулане и прогорклый бараний жир свечей в studiolo – мастерской архитектора. Удушливый смолянистый запах угля, который ей приходилось носить, вызывал у неё кашель; даже затхлый запах книг в кожаных переплетах в маленькой библиотеке, расположенной ярусом вдоль стен кабинета, заставлял её чихать.

Однажды, когда её отправили за солью в небольшой погреб под домом, она испытала настоящее потрясение, наткнувшись на что-то колючее в темноте. Подняв свечу, она увидела тушу свиньи, висевшую вниз головой, – бледную, с вывалившимся языком, истекающую кровью. Фейра выронила свечу, которая с грохотом упала на пол, и побежала, чувствуя подступившую тошноту, к небольшому дворику посреди дома. Корона Кучина выскочила к ней и стала гладить Фейру по спине, пока её тошнило, спрашивая, что случилось. Забывшись, Фейра с трудом выговорила:

– Porco.

– Не бойся его, дорогуша. В таком виде он тебя не обидит, правда? – кухарка похлопала девушку по холодной щеке.

– Надо же, ты бежишь от свинины, как какая-нибудь мусульманка!

Фейра замерла. Снова это слово.

Muselmana.

Слово, которое Нурбану никогда не произносила, слово, которое она услышала на ступеньках дворца дожа, когда потеряла свою туфельку. Она прищурилась и посмотрела на озабоченное лицо кухарки.

– Muselmana? – спросила она, стараясь подражать венецианскому произношению.