Пища любви - Энтони Капелла (2005)

И тут до Лауры дошло, что Ким уже сообщил некоторым коллегам, что он собирается сегодня сделать. Наверно, он планировал это несколько дней, а то и недель, но ничего ей не сказал. Если она даст ему отставку на глазах у всех этих людей, его самолюбию, доселе неуязвленному, будет нанесен непоправимый урон. Сказать по правде, Ким будет попросту уничтожен. Чего другого, а этого Лаура никак не хотела. Может, выбрать третий путь: сказать, что подумает и ответит через неделю, или согласиться, но через несколько дней якобы передумать?

Она сидела за столом, словно комок нервов, и прикидывала, как ей выпутаться из пикантной ситуации. В результате она была единственной, кто не прикоснулся к amuse-gueules, которыми обносили всех присутствующих, громко рекламируя это блюдо.

На кухне ждало выхода в свет второе блюдо amuse-gueules, когда Ален вдруг подошел в нему, чтобы рассмотреть повнимательнее.

— Это что? — спросил он. Ответа не последовало.

Нагнувшись, Ален попробовал кусочек. Он долго жевал и все больше становился похож на человека, который узрел райские кущи и херувимов с серафимами. Потом его адамово яблоко дернулось — Ален проглотил пищу. И повернулся к Бруно. Оба молчали, потому что не нуждались в словах. На всей кухне был только один человек, который мог это приготовить.

Ален долго смотрел на Бруно. Потом взял тарелку и бросил ее в мусорный бак.

— Приготовьте это еще раз, — тихо скомандовал он. — Нет, не вы, — быстро добавил он, увидев, что Бруно взялся за нож — Вы. — Он указал на Хуго, который пожал плечами и взялся выполнять распоряжение.

— Заказ для двенадцатого столика, — объявил Карл — Один лосось…

Двенадцатый столик. Столик американцев.

— …один эскалоп, один суп-пюре, одна икра…

— Да, шеф. Да, шеф. Да, шеф, — только и повторял Бруно, забрав себе все заказы двенадцатого столика.

Два размашистых шага — и Ален уже стоял перед ним.

— Что, черт возьми, вы вытворяете? — довольно резко спросил он.

— Готовлю, — объяснил Бруно, для которого ответ на этот вопрос был предельно ясен.

— Только не на моей кухне. Уходите.

— Но вы сказали…

— Нечего своим приходом нарушать дисциплину в моей бригаде. Уходите, пока я не приказал вышвырнуть вас вон.

Оглушенный, Бруно собрал свои ножи и вышел из кухни. Он не верил своим ушам. После того как он наконец-то все организовал, его затея с треском провалилась.

Спотыкаясь, Бруно вышел из кухни и столкнулся с официантом.

— Scusi, — пробормотал он, не поднимая головы.

— Что с тобой, Бруно?

Бруно оглянулся. Это был Томмазо, одетый в старую форму официанта «Темпли».

— Видишь? Все еще в самый раз — сказал его друг, показывая на рукава. — Хотя сидит и не так ладно, как на ней. — Он кивнул в сторону Марии, которая как раз вышла из раздевалки, пытаясь привести в порядок форму, чтобы казалось, будто она принадлежит ей, а не низенькому итальянцу на несколько размеров худее, чем она.

— Что вы оба тут делаете? — удивился Бруно.

— Принесли тебе пиццу. Думали, ты проголодался, — ответил Томмазо, но, заметив, что Бруно явно не до шуток, прибавил: — Просто подумали, что тебе потребуется помощь.

Бруно вздохнул.

— Спасибо, но уже ничего не нужно. Меня вышвырнули с кухни. — И он в двух словах объяснил, что произошло между ним и Аленом.

— А где теперь этот старый хрен?

— На кухне, надзирает за процессом.

— Можно его как-нибудь устранить?

— Никак. Он никогда не покидает кухню во время готовки. Ни в коем случае, — сказал Бруно, и тут его осенило — Только когда кого-нибудь выгоняет.

— Отлично, — обрадовался Томмазо, быстро достал из кармана блокнот для записи заказов и что-то нацарапал на листке — Вы оба ждите здесь и будьте готовы, как только он выйдет, запереть его в шкафу в раздевалке.

Томмазо подошел к раздаточной стойке и протянул листок Карлу. Тот взглянул на него и похолодел.