Пища любви - Энтони Капелла (2005)

Бруно начал с того, что разогрел сахар и превратил его в нежную коричневую карамель. Потом приготовил меренги и положил в каждую вяленый персик. Место персиковых косточек заняло ягодное мороженое с кусочками фруктов. Получилось как у Алена Дюфре — виртуозно, сытно и выше всяких похвал.

— Аккуратно, — только и сказала Бенедетта, когда Бруно закончил. — Мы не хотим, чтобы наши клиенты думали, будто мы выпендриваемся.

— Они и не будут так думать, когда попробуют.

— У здешних людей, — решительно произнесла Бенедетта, — очень высокие запросы.

— Но они никогда не ели ничего подобного, это уж точно.

— Гм… — она потянулась за взбивалкой — Извини — Их взгляды встретились. Увидев выражение ее лица, Бруно смутился. Мы воюем? — спросил он себя. Или кокетничаем?

И Бруно решил перейти в атаку.

— Ты давно встречаешься с Хавьером? — как бы между делом спросил он, протирая поверхность стола.

Но Бенедетту, которая аккуратно резала salume для antipasto, нелегко было застать врасплох.

— Кто тебе сказал, что я с ним встречаюсь?

— Один из деревенских.

— Люди любят посплетничать.

— На самом деле мы говорили вовсе не об этом. Просто он сказал, что ты скоро будешь готовить для собственного мужа, а не для всей деревни.

— Здешние жители беспокоятся только о собственных желудках, — сказала Бенедетта и потянулась мимо Бруно за кастрюлей. Он почувствовал, как ее мягкое тело на мгновение коснулось его плеча. Бруно вспыхнул и отодвинулся как можно дальше. К счастью, Бенедетта ничего не заметила.

«Кухня тесновата, — недовольно подумал Бруно — Если ты собрался здесь работать — а тебе, судя по всему, придется здесь работать, потому что водить трактор ты не сможешь, — ты будешь вынужден научиться сосуществовать с еще одним поваром, вернее, с поварихой».

В Риме Лаура уже не плакала каждую ночь. Она ходила с Кимом на концерты, на вечеринки для небольшого числа избранных во дворцах в стиле барокко. Но иногда, в промежутках между развлечениями, она втайне от всех брала свой мобильный телефон, который уже не играл ни Рода Стюарта, ни Эрика Клэптона, а звонил мелодией Вивальди, и быстро просматривала список полученных сообщений, пока не натыкалась на одно из них, которое перечитывала уже сотни раз:

«Рецепт любви. Взять одну американку с медовой кожей и веснушками на плечах, похожими на брызги соуса чили. Наполнить ее базиликом, помидорами, арахисом и петрушкой. Нежно греть ее руками на протяжении нескольких часов, аккуратно переворачивая, и подать с вином и смехом прямо на блюде — Но, увы, одного из ингредиентов у меня нет. Может, появится завтра?»

И тогда Лаура позволяла слезе тихо скатиться по щеке, а когда эта слеза оказывалась в уголке рта, Лаура задумчиво слизывала ее, соленую и неощутимую, но вкуса ее не чувствовала.

К искреннему изумлению Густы, новое меню ее маленькой osteria имело шумный успех. Поскольку выбирать было не из чего, посетителям пришлось попробовать то, что в другой ситуации они отвергли бы с негодованием; а попробовав, они поняли, что им это нравится. Более того, они рассказали о новом блюде всем своим друзьям. Через несколько дней Густа была вынуждена поставить еще несколько столиков.

— Все дело в новизне, — сказала ей Бенедетта, пожимая плечами — Через неделю-другую все утрясется.

Создавалось впечатление, что им каждый день приходится кормить ланчем всю деревню. Работники в голубых комбинезонах сидели рядом со священником и доктором. Дети, которых отпускали из школы на завтрак, ели вместе с родителями, а потом слезали со стульев и начинали носиться по площади, пока взрослые устраивались в тени на сиесту. На машинах и мотороллерах приезжали жители соседних деревень.