Пища любви - Энтони Капелла (2005)

— Это здесь — Бенедетта сошла с тропинки, и там, как маленькие колонны на лесном полу, стояли невысокие крепкие грибы — Эти съедобные, — уверенно сообщила Бенедетта — Выкручивай их осторожно, не дергай, чтобы не попортить грибницу.

— Это какие?

— Ceppatelli. Похожи на porcini, но появляются раньше.

Бруно сорвал один гриб. Он был светлее, чем шоколадные porcini, к которым привыкли в Риме, но запах у него был таким же сильным и пьянящим.

— А споры брось на землю, — прибавила Бенедетта — Тогда грибы вырастут снова.

Набрав ceppatelli, они пошли по тоненькой оленьей тропке, забираясь все глубже и глубже в лес.

— А вот и он, — объявил Бруно, указывая палкой на высокий бледный гриб с пятнистой шляпкой, притулившийся под буковым деревом. В темноте казалось, что он немного светится.

— Этот действительно ядовитый, Amanita phalloides. Нетрудно догадаться, почему он так называется — Бенедетта присела на корточки рядом с грибом и аккуратно вывернула его из земли, обернув руку носовым платком, чтобы не дотрагиваться до гриба.

— Зачем ты его берешь?

— Ядовитые грибы тоже бывают нужны. Мы травим ими мышей. А некоторые добавляем в лекарства.

Рядом торчал пень, на котором росли черные плесневые грибы. Они выглядели совсем неаппетитно, и Бруно удивился, когда Бенедетта сказала, что они съедобны.

— И вот еще, смотри, — позвала она, подходя к соседнему буковому дереву — Мы называем это apartamento, то есть квартира. Снизу растут gelone, над ними — pioparelli, а на самом верху pleurate, устричные грибы. Если мы их не сорвем, они погубят дерево.

Вскоре стало жарко. Обе корзинки были полны, хотя Бруно по-прежнему не мог искать грибы по запаху, что превосходно удавалось Бенедетте.

— Ладно, пора заканчивать, — наконец скомандовала она, присев на мох и тимьян посреди небольшой полянки — Да и запах funghi стал совсем слабым.

Бруно сел рядом с ней. Внизу, под холмом, в лучах солнца грелась деревня. До них долетал запах дыма и визг пилы. Бенедетта потянулась и легла на спину.

— Здесь так тихо, — сказал Бруно.

— Да. Никто из деревенских никогда не забирается так высоко.

Под тяжестью их тел тимьян ломался, и его теплый запах смешивался с ароматом грибов в их корзинах. Бенедетта стала расстегивать рубашку. Видимо, Бруно не смог скрыть изумления, поэтому она объяснила:

— Хочу позагорать.

— А-а… Хорошо. Давай. Я не буду смотреть, — сказал он, отворачиваясь. Но краем глаза он все еще видел ее, растянувшуюся на теплом мху. Интересно, он покраснел? И если да, то откуда в нем столько крови, что она ударила сразу и в голову, и ниже пояса? Бруно тоже лег на спину и закрыл глаза.

Вскоре он услышал шуршание. Бенедетта перекатилась к нему и запустила руку под его футболку.

Он ойкнул и открыл глаза. В нескольких дюймах от своего лица он увидел набухший сосок, похожий на спелую ягоду, а теплая рука, так хорошо готовившая пасту, неспешными круговыми движениями поглаживала его живот.

— Бенедетта — сказал он внезапно осипшим голосом — ты должна знать, что я просто… просто…

— Проезжал мимо? Конечно, я знаю. Поэтому я могу переспать с тобой.

— В каком смысле? — спросил он и вздрогнул, когда ее пальцы скользнули под его джинсы.

— Разве не понятно? Если я буду спать с Хавьером, мне придется выйти за него замуж. Если я буду спать с кем-нибудь другим из деревни, об этом станет известно всем и меня будут считать puttana[46] и ведьмой. А ты… — она встала и сняла оставшуюся одежду, потом опять легла и прижалась к Бруно, — …никому об этом не расскажешь.

— Откуда ты знаешь? — спросил он, пока она расстегивала его джинсы и обеими руками доставала из них его причиндалы.

— Потому что ты ни разу не приставал ко мне на кухне. Даже после того, как я стала подкладывать в твою еду специальные травы.

— Ты подкладывала…

Бенедетта тихо рассмеялась.