Арзу - Ядвига Тобольская (2019)

Сирин сидела на холодном полу в узком каменном закутке, тупо и бессмысленно глядя на большой живот. От прерывистого дыхания он то опускался, то вставал колом, приподнимая тонкое покрывало. Ребенок не шевелился. Щеки Сирин пылали, от мучительного, болезненного стыда стучало в висках. «Нужно убираться отсюда как можно скорее. И забыть! Все забыть!»

Султан ужинал в одиночестве и размышлял над вопросом, заданным женой. Почти два месяца он самозабвенно наслаждался девочкой и не мог припомнить, чтобы она кровоточила. Нет, конечно! Он бы заметил. И означало это только одно!

«Ты заигрался, Фатих! Открой глаза!» В памяти всплывали отдельные моменты обучения: перевязанный веревкой живот, зажимы на груди, кнут… Султан ощутил некое подобие стыда и раздраженно повел плечами. Он не хотел этого так скоро. «И как они только это делают?! А что же наш лекарь?! Бывает у меня чуть ли не чаще, чем визири, и молчит!» Фатих разозлился, как ребенок, у которого отбирают любимую игрушку. Он внезапно с удивлением понял, что никогда не спал с беременными женами и наложницами. Считалось, что для сохранения драгоценных наследников женщин необходимо оградить от любых посягательств, обеспечив им полный покой. Согласно неписаным законам гарема они незаметно исчезали на время из его жизни, а потом так же незаметно появлялись – здоровые и стройные – с упитанными младенцами на руках. Поэтому Фатих не знал, как это – иметь женщину с большим животом.

Хотя… нет. Знал!

Далекий и славный 1453-й… Молодой султан у врат поверженного оплота Византийской империи. Весеннее солнце еле проглядывает сквозь клубы черного дыма от турецкой артиллерии. Воздух наполнен смесью запахов: буйное майское цветение, порох, кровь…

И буйный разгул его доблестной армии. Опьяненный великой победой Фатих не спит вторые сутки и жадно, раздувая ноздри, вбирает в легкие эту дивную смесь. Отрубленная голова Константина ХI уже выставлена по его приказу на колонне в центре города к вящему ужасу константинопольцев. Султану не терпится убедиться в этом лично и увидеть воочию происходящее внутри городских стен. Переодевшись в простое армейское обмундирование, он тайно проникает в древнюю столицу с десятком верных бойцов.

Повсюду трупы. Улицы буквально усыпаны ими так, что некуда ступить. Битва окончена, византийских защитников нигде не видно. В домах распахнуты двери и окна, из них летят вопли, стенания, проклятия. Город полон ликующих победителей – идет тотальный грабеж и разбой.

Пробраться в центр непросто, они сворачивают в узкий кривой переулок и вскоре натыкаются на богатый, утопающий в зелени дом. Там тихо, ставни закрыты, скорее всего он пуст. Заразившиеся всеобщим безумием соратники бросаются к дверям и с ходу сносят их с петель. На пороге навстречу им возникает единственный мужчина, византиец, видимо, хозяин. Он дико кричит, широко расставив руки, пытаясь закрыть вход собственным телом, но сразу падает, сраженный мощным ударом ятагана. Воины врываются в просторные покои и восхищенно присвистывают – роскошное убранство, дорогая посуда, картины в золоченых рамах.

Из темного угла доносится слабый вздох. Мужчины замирают, но тут же разражаются смехом. Они за ноги выволакивают на середину комнаты молодую женщину. Она кричит и брыкается, на лице гримаса ужаса.

– Да тут птичка в клетке!

– Не успела упорхнуть!

– А ну-ка покажись!

Десять пар грубых рук рвут в клочья ее задравшееся платье.

– Да она на сносях!

– Еще один византиец?!

– А, может, два? Посмотрите, какое пузо!

– Ну уж, нет, с нас довольно!

Опять громогласное ржание! Бойцы простодушно радуются собственным шуткам.

Пронзительные женские вопли режут султану уши.

– Да не ори ты так – мы еще не начали!

– Заткнись, сука, мы оглохнем!

Фатих видит, как один из его соратников заносит руку для удара, и делает широкий шаг к распростертой на полу женщине.