Голова Путешественника - Блейк Николас (2000)

И тут луч его фонарика упал на фигуру Роберта. Поэт лежал лицом вниз на могильном холмике под старым тисом, протянув руки к камню в изголовье могилы, надпись на котором гласила, что здесь покоится Дейзи, возлюбленная жена Роберта Ситона. Найджел перевернул Роберта на спину. На лице поэта застыла чуть заметная улыбка, щеки были холодными от росы; тело еще не остыло, но сердце уже остановилось. Найджел поискал пульс, но сомнений не было.

– Он умер? – спросила Джанет с другого края могилы.

– Думаю, да. Но нам немедленно нужен врач. Пожалуйста, миссис Ситон, сходите в деревню и найдите телефон.

Вернувшись через несколько минут, она неловко опустилась на колени у края могилы и потрогала щеку мужа.

– Я тоже его любила. Честное слово, я любила его! – Она пробормотала эти слова невнятно, почти жалобно. Потом вдруг хрипло выдохнула: – У меня на руке кровь!

– Это всего лишь ягодка тиса. Вы, наверное, раздавили ее, когда вставали на колени, – сказал Найджел. – Но ваши руки действительно в крови.

– Мои руки… Что вы хотите этим сказать? Почему вы так смотрите на меня?

– Я уничтожил признание вашего мужа. Пока вы ходили за пальто. Вас так долго не было.

Джанет Ситон, все еще стоя на коленях, уставилась на него безумными глазами.

– Вы уничтожили его? Нет, вы с ума сошли! – В ее голосе клокотала бессильная ярость. – Я вам не верю!

– Я уничтожил его, потому что в нем все неправда, – невозмутимо ответил Найджел. – И вы это прекрасно знаете, потому что вы сами убили Освальда Ситона.

Глава. Из дневника Найджела Стрейнджуэйза

Конечно же, я не уничтожил письмо Роберта. Я до сих пор не знаю, что с ним делать. Одно дело проходиться плугом по мертвым костям и совсем другое – ворошить их на потеху зевак. Да еще такие благородные кости. И все же…

Мастерски написанное признание Роберта стало его последним и не самым плохим произведением, плодом творческой мысли, поэтического воображения. Но он вложил в него немного больше воображения, чем было нужно, и в письме есть места, совершенно не характерные для Роберта: например, несколько искусственный образ его Музы (дамы, которую он никогда раньше не называл по имени). Но самым надуманным мне кажется его описание собственных эмоций до и после «убийства». В этом анализе чувствуется яркий ум и впечатлительная натура человека, пытающегося вжиться в образ убийцы, вообразить, что это он убил Освальда Ситона. Во всех этих рассуждениях о «мучительной радости» и «брате, умирающем у его ног», звучит фальшь. То же можно сказать и об эпизоде, когда Освальд сидит, поджав ноги, под фонарем и злобно насмехается над Робертом, – живописно, но совсем не убедительно. Нет, Роберт определенно перебрал в своем стремлении к правдоподобию.