Когда виноваты звезды - Настасья Карпинская (2018)

Не в силах оторвать от него взгляд. Просто качаю отрицательно головой, хотя не знаю, что ожидать от этого человека. Мы были близки, если можно так сказать, очень короткое время. И не углублялись настолько друг друга, чтоб я могла с уверенностью судить о его решениях и предугадывать их.

— Какой срок, Марин?

— 7–8 недель.

— Почему раньше не сказала?

— Сомневалась… и боялась…

— Чего Марин? Что отправлю на аборт? Что заставлю избавиться от своего же ребенка?

Я лишь молчу в ответ, но мои глаза видно выдают все мои чувства и без слов. Виктор видит подтверждение своим вопросам в них. Делает шаг ко мне, чуть ли не нависая надо мной.

— Я может и последняя тварь, и мразь, что касается женщин, но я никогда, слышишь, никогда не был жесток по отношению к детям. Когда то давно, я хотел детей от Оли, но не сложилось. Виктор прошелся рукой по волосам и с какой-то усталостью потер шею — Марин я приехал сюда в надежде поговорить с тобой, забрать тебя с собой. Плохо без тебя…Пусто даже в доме. А ты сейчас меня этой смс, словно битой по голове саданула.

Смотрела на Виктора и видела его растерянность, видела, как напряжение постепенно сходило с его лица.

— Может чай?

— Не откажусь — какая-то усталая полуулыбка промелькнула на его губах.

Пока я заваривала и разливала по чашкам чай, Виктор стоял в дверном проеме, облокотившись, и наблюдал за мной. Когда я закончила с чаем и подошла к холодильнику, чтоб достать ингредиенты для бутербродов. Виктор подошел ко мне, уткнувшись в мою шею носом.

— Я скучал по тебе.… До одури… — прошелся губами по моей шее. Табун мурашек пробежали по моей коже, собираясь, где то внизу живота.

— Я тоже скучала — едва успела повернуться к нему лицом, как мои губы были пойманы в поцелуе.

Как же мне его не хватало, вдыхала его запах и надышаться не могла. Обхватила за плечи, даже когда мы смогли оторваться друг от друга, не хотела отпускать. Казалось, что он сейчас выйдет за дверь, и я его снова не увижу. Виктор словно прочитал мои мысли, сжал меня крепче в своих объятиях.

— Я не уйду. И тебя никуда не отпущу.

— Нас — поправила его, улыбаясь.

— Что?

— Нас никуда не отпустишь, я уже не одна — наконец Виктор понимает, о чем я и расплывается в улыбке.

— Конечно, я вас никуда от себя не отпущу — он поднимает мою кофту и кладет руку на мой живот — если это будет девочка, давай назовем Виктория, так звали мою маму.

— Я не против — это так удивительно, видеть его сейчас таким, без каких либо масок, без игр, настоящим — а если мальчик?

— Если мальчик, то пусть будет Александром.

— Александр Викторович, по-моему, звучит — не могу сдержать улыбки.

— Виктория Викторовна кажется, тоже неплохо.

— Ты больше хочешь, чтоб была девочка?

— Мне не важно, главное чтоб он был — ещё один камень, лежащий на моей душе, падает и разбивается, становится легче дышать.

Виктор снова касается моих губ, и моя реальность сходится на нем одном, растворяюсь в его поцелуе, в его руках. Не помню, как мы оказываемся в спальне, но выходим мы из нее только когда порядком проголодались. На кухне стоит остывший, нетронутый нами чай. Смотрим на этот чай, потом переглядываемся и начинаем смеяться, проходя на кухню.

Виктор не отходит от меня, при каждом удобном случае притрагивается ко мне, словно утоляя свой тактильный голод. Я не против. Сама готова не отпускать его ни на минуту.

Ближе к ночи мы оба усталые и довольные засыпаем прямо перед телевизором на диване.

Эпилог

— Марин, а где у вас салфетки?

— На комоде, на кухне в синей корзинке и Оль захвати, пожалуйста, стакан молока.

— Хорошо — Оля уходит в дом, а я сижу в беседке, покачивая коляску с семимесячным Егором, и наблюдаю за двумя мужчинами, Даниилом и Виктором, которые жарят мясо на гриле.

Мужчины складывают куски мяса в тарелку и возвращаются в беседку.