Чужая боль - Нидейла Нэльте (2018)

— Вопрос в том, смог ли бы ты простить мне то, что я видела и знаю. И… всё остальное.

— Кто я такой, чтобы что-то вам прощать? — говорю. — Рабы на то и существуют, чтобы ноги о них вытирать, это всем известно.

Твоё нежелание отвечать красноречивее любых уверений в том, как всё могло быть красиво и правильно. Почему рядом с тобой постоянно хочется забыть о том, кем я стал?

Тамалия

Кажется, разговор совсем куда-то не туда покатился. Зря я это начала, ничего не хочет мне рассказывать. Ноги вытирать, значит. Именно так он тебя и воспринимает. Ну а чего ты хотела — услышать вдохновенную историю юношеской любви?

Отпускаю руку, стараюсь говорить мягко и спокойно:

— Послушай, не нужно так. Ты человек, которого поставили в такие условия, что менее сильная личность давно уже сломалась бы. Так что у тебя есть все права прощать или не прощать, а также выбирать то, какой хочешь видеть дальнейшую жизнь. Знаю, что снова всё упирается в одно, в эту проклятую вольную, в эти чёртовы документы, без которых ты никто, и я вовсе не хотела бередить какие-нибудь старые раны… И, чёрт, ну я действительно просто подумала о людях, которые могут быть тебе не безразличны. Но если ты не хочешь видеть никого из предыдущей жизни — так и скажи, и я больше не буду обращаться к этому вопросу.

— Не хочу.

— Только если это действительно нежелание, а не страх. Что они узнают. Что не ждут, забыли. Если хочешь, я могу сама поискать, узнать…

— Да что узнать?! — восклицает, потом спохватывается: — Простите, госпожа Ямалита. Я правда не понимаю, чего вы от меня хотите.

— Боже мой, Антер. Я просто хотела как лучше. Извини. Не буду лезть в душу. Хотя… если захочется — пожалуйста, ищи кого посчитаешь нужным. Я не стану интересоваться даже, с какой планетой ты на связь выходил. Обещаю.

Господи, каждый разговор — как по лезвию ножа. При чём по острому, потому что ощущаю свою душу абсолютно изрезанной…

Агент Там хором с «циником» вопят о том, насколько это опасный для конспирации шаг. Предлагаю им заткнуться. Не лишу я Антера такой возможности. Захочет — пусть ищет друзей и кого там ещё. В случае чего, буду выпутываться по обстоятельствам.

Антер

Чего это она…

— Мне некого искать, — говорю. — После гибели родителей… совсем не до девушек было.

— Антер, извини меня за этот разговор. Я вообще не должна была его начинать. Не должна была ничего спрашивать, рассчитывать на твоё доверие, и в дальнейшем, если не хочешь — просто не отвечай, и всё. Пойму.

Возвращается к виртуальному окошку. Продолжает рассматривать яхту, заказывает, что ли. Почему рядом с тобой постоянно возникает ощущение, что ты тоже не помнишь о том, кто я…

— А у вас? — спрашиваю.

— Что у меня? — не глядя.

— Ну… — вот дурак, какая тебе разница. — Были же, наверное… парни там.

— Были, — говорит.

— И… вас кто-нибудь тоже ждёт?

Смотрит на меня, улыбается:

— Да нет, если бы меня кто-нибудь ждал, я бы не заставляла его томиться. Нашла бы способ быть с ним.

Отвожу взгляд. Не понимаю, это она на что намекает? Видит, как один идиот тут томится?

— Неужели… никто… — говорю сбивчиво, сам не знаю, что хочу сказать, замолкаю. Вдруг откладывает окошко, садится ко мне поближе, разглядывает…

— Что тебя интересует? — спрашивает.

— Просто… интересно, какие мужчины вас привлекают, — сам не понимаю, как решаюсь. Но ведь давно хотелось узнать.

— Мужчины… — смотрит таким взглядом, говорит таким голосом, не знаю, откуда у меня силы сдерживаться, так близко… Представляю, как целую, как…

— Сильные и смелые, — продолжает, и слова отрезвляют, напоминают о том месте, на которое только и могу претендовать, — заботливые, способные к состраданию, не лишённые нежности, не сломленные теми, кто сильнее…

— Что, — бормочу, — такие разве есть где-то?