Принуждение - Каролина Дэй (2020)

Сегодня больница практически пустует. По коридорам не расхаживает персонал, кроме дежурной части, да и само количество пациентов уменьшилось, хотя обычно в такие дни даже очереди возникают. Скорее всего, отсыпаются после празднования сочельника.

Но мне легче, если честно. Адам в палате один, медсестер нет, а доктор Коннор, скорее всего, выходной. Хоть сегодня его присутствие не вызовет в голове множество вопросов, не позволю игре воображения издеваться надо мной. Хотя… Ладно, сегодня ни на кого из прохожих не примерила маску незнакомца, ведь голова целый день была занята другим. Братом.

Вчера вечером приготовила в общежитии маленькую курочку в мамином фирменном соусе — индейка для нас двоих жирновата. Ему уже можно, узнавала недавно у доктора Коннора, а мне хочется отпраздновать рождество с единственным родным человеком.

— С рождеством! — выкрикиваю, чуть ли не ввалившись в палату. Адам валяется на кровати, глядя в окно, даже голову не сразу поворачивает, но стоит нашим взглядам пересечься, тусклые голубые глаза светятся чуть ярче.

— И тебя, детка.

— Перестань меня так называть!

Адам лишь улыбается в ответ полными губами, но ничего не говорит. Как раньше. На мгновение у меня даже возникает ощущение, что мы вернулись в беззаботные будни, когда ругались и мирились, как положено брату с сестрой, когда делили сладости пополам.

И горе, свалившееся внезапно три года назад…

— О, мамина фирменная индейка, да? — глаза брата загораются предвкушением.

— Почти. Курица.

— Давай сюда, — тянется руками к контейнеру, принюхивается, закрыв глаза, как в рекламе какой-нибудь вкусняшки по телеку, и кусает кусочек ароматной курицы.

Наверное, впервые наблюдаю, как брат с удовольствием поедает пищу. Раньше ему становилось плохо, а без моей помощи он едва притрагивался к тарелке, теперь он с наслаждением пережевывает куриную ножку. Операция пошла на пользу, химия тоже. Осталось только отойти от последнего курса и вернуться в наш дом. Кстати, надо посмотреть, сколько он сейчас стоит и взять кредит, если потребуется больше средств.

— О чем задумалась? — Адам тыкает локтем в бок, довольно улыбаясь.

— Да так, ни о чем, — отмахиваюсь я. Потом расскажу, если надо будет. — Миссис Томпсон спрашивала о твоем состоянии.

— И что хотела эта меркантильная тварь? — приподнятое настроение брата тут же улетучивается.

— Адам! Перестань! Между прочим, она недавно деньги на лечение предложила.

Правда, в тот момент, когда я уже заплатила за операцию и за реабилитацию после нее, после чего она отняла конверт, но об этом умалчиваю.

— Да всем насрать, как я себя чувствую, даже Эндрю не приходит навестить.

Черт! Зачем я завела этот разговор? Теперь настроение брата совсем в ноль уходит, да и мое тоже.

— Если бы вы оба не были баранами, то пришли бы друг к другу и помирились! — смело заявляю, глядя в погрустневшие глаза брата. Поникшие. Он даже голову опустил, лишь бы на меня не смотреть, теребит одеяло в пальцах, словно нашел что-то интереснее нашего разговора.

— Как видишь, я прийти не могу, а он…

И тут он зависает. Снова. Не дает возможности, что между ними произошло. Или даже предположить. Раньше я долго пытала Эндрю о ссоре с братом, но потом оставила попытки. «Пусть сами решают», — подумала я тогда, но сейчас, глядя на поникшего Адама, лучше бы вмешалась в их отношения.

— Я его подставил, очень сильно подставил, — начинает после затяжного молчания. — Вряд ли он меня простит.

— Как подставил? — тут же вырывается вопрос.

Брат снова медлит, мнет в руках край одеяла, но спустя доли секунды поднимает на голову и глядит на меня совершенно незнакомым взглядом. Темным. Грустным. Наполненным чувством вины.

— К нему заявились за моим долгом до того, как меня доставили в больницу.