Бедная Персефона - Mut-Em-Enet

— Хорошо, буду знать и бесить Вас еще больше, — мне хотелось быстро прервать данный разговор, но в одно мгновение Страхов обнял меня за шею и уже почти коснулся моих губ, когда на кафедру кто-то зашел и он резко отшатнулся. Схватил черный пакет и вышел.

Что это снова? Он, извините за каламбур, страх потерял? А вот честно, мне же тоже хотелось, чтобы он закончил начатое …

После работы я поспешила домой: мама, наверное, уже приехала. Загорелая и веселая она целый вечер рассказывала про свои приключения на Крите. Я слушала и ясно представляла себе все. А вот рассказ о встрече с бывшей университетской подругой меня немного напряг:

— Представляете, не виделись чертову кучу лет. А Ирочка, вот вообще не изменилась. Правда мужа похоронила уже. Жаль! А еще, это информация для тебя, Аленушка, у нее замечательный сын, такой умничка, врач. Надо бы вас познакомить. Да что там, мы уже и договорились на обед у них в будущую субботу. Авось тебе приглянется и замуж выйдешь!

Еще один врач? Вроде мне своих мало...

— Мам, ты что сватовство затеяла? Я никуда не пойду! Это так, ёшкин кот, вот только в старые времена делали. Дурдом!

— Алена, ну хоть познакомишься. А там видно будет. Никто тебя силком под венец не потянет! А вдруг судьба?

[1] Чувственная любовь

[2] В данном случае смерть

14.

Иван

Что за хреновая хрень? Меня чуть удар не хватил, когда увидел, как Лёня попытался поцеловать чучу. В висках бешено застучал пульс, и каждый мускул напрягся. Ну и должно ли мне быть дело до их амурных перипетий? Страхов, ну что с тобой? Тебе болезненно захотелось быть на месте Аполлонова… Да только глаза чучундры были какие-то слишком грустные для влюбленной, когда ты словом все прекратил, в них даже, или мне показалось, зажглась благодарность. Имел ли право на такой поступок? Имел… Мне до мозга костей было больно, что еще кто-то может вдыхать этот сладкий аромат карамели, ласкать атласную кожу, целовать ее губы… Боже, это элементарная ревность, настолько тупая, что даже самому страшно.

Иван, ты опустился до того, что стал ревновать эту девчонку? Новый штрих к твоему портрету. Отелло Василич, ха-ха. Ну вот желание придушить эту мелкую Дездемону появилось… А почему, когда тебе мучительно захотелось ее поцеловать, она даже не дрогнула?! Да она флиртует абсолютно со всеми: одному улыбнется, другому подмигнет, с третьим ведет светскую беседу… Со всеми, но не со мной. Я для нее мерзкий тип, который ее только мучает. Но это, как дергать за косички в песочнице, способ выразить свои чувства, самые, что не на есть, настоящие.

Заглянув в зеленые глаза ревности, я понял, это, ох, как нехорошо, и я крупно попал. Что сейчас делать? Просто раньше в такой ситуации не бывал. Обычно все происходило стремительно и просто: пришел, увидел, победил. А что тут? Увидел, возненавидел, полюбил? Такая себе схема получается. Ну и насчет «полюбил»? Надо подумать. А может просто приревновал? Объект свой ненависти и раздражающий фактор? Да это уже попахивает извращением. Ну, все у тебя, Иван, так через сопротивление.

Вереницу моих «окололюбовных» мыслей прервал телефонный звонок:

— Сынулечка, — Орея Степановна, то бишь, моя мама, очень взволнована, — я вернулась и сегодня заеду к тебе за Цербером.

— Как отдохнула-то?

— Превосходно, и у меня для тебя есть сюрприз… но об этом не по телефону.

Знаю я мамины сюрпризы: из Парижа она привезла мне грипп, из Барселоны — трусы с Губкой Бобом, из Хьюстона — череп коровы. Что на этот раз? Тоже голову, только критского минотавра?