Ведьмак - Анджей Сапковский

— Докончи, — горько сказал Торкве. — Ты хотел сказать: ускорять то, что неизбежно. Неизбежно.

— Не будем об этом, — прервал Геральт. — Зачем? Слова не нужны. Берите пример с Лилле.

— Она разговаривала с эльфом телепатически, — буркнул бард. — Я чувствовал. Правда, Геральт? Ты ведь воспринимаешь такую связь. Ты понял, о чем… Что она передавала эльфам?

— Кое–что.

— О чем она говорила?

— О надежде. О том, что все обновляется и не перестает обновляться.

— И всего–то?

— Этого было достаточно.

— Хм… Геральт? Лилле живет в деревне, среди людей. Не думаешь ли ты, что…

— Что так и останется среди них? Здесь, в Долине Блатанна? Возможно. Если…

— Если что?

— Если люди окажутся того достойны. Если край света останется краем света. Если мы будем уважать границу. Ну, довольно болтать, парни. Спать пора.

— Верно. Полночь близко, костер угасает. А я посижу еще, у меня всегда рифмы лучше подбираются у догорающего костра. А для моей баллады нужно название. Хорошее название.

— Может, «Край света»?

— Банально, — фыркнул поэт. — Даже если это действительно край, надобно его назвать иначе. Метафорически. Полагаю, ты знаешь, что такое метафора, Геральт? Хм… Надо подумать… «Там, где…» Черт, о прости, Торкве, привычка. «Там, где…»

— Спокойной ночи, — сказал дьявол.

Глас рассудка VI

Ведьмак расшнуровал рубаху, отлепил от шеи намокший лен. В гроте было очень тепло, даже жарко, в воздухе висел тяжелый, влажный пар, каплями оседавший на омшелых валунах и базальтовых плитах стен.

Кругом были растения. Они тянулись из выдолбленных в основании, заполненных торфом углублений, из огромных ящиков, корыт и горшков. Взбирались по стенам, деревянным решеткам и шестам. Геральт с любопытством осматривался, узнавал некоторые редкие экземпляры — те, что входили в состав ведьмачьих лекарств и эликсиров, магических фильтров и колдовских декоктов. И те, еще более редкие, о свойствах которых он мог лишь догадываться. Были здесь и такие, которых он вообще не знал и о которых даже не слышал. Стены грота покрывали пятна звездолистного донника, из гигантских горшков выпирали плотные шары пустоглава и побеги усыпанной кроваво–красными ягодами аренарии. Он узнавал мясистые, с толстыми прожилками листья скороцвета, бордово–желтые овалы безмера и темные стрелки пилорытки. Видел прильнувший к каменным глыбам перистый мох ставикрова, поблескивающие шишечки вороньего глаза и тигрино–полосчатые пластинки мышехвостого ятрышника.

В затененной части грота пузырились серые, словно полевой булыжник, шапки гриба шибальца. Неподалеку рос пивоград — растение, способное нейтрализовать любой известный токсин или яд. Торчащие из заглубленных в грунт ящиков серо–желтые, невзрачные метелочки выдавали зарник — корень с сильными и универсальными лечебными свойствами.

Середину грота занимали водные растения. Здесь располагались кадки, полные роголистника и желтоватой ряски, бассейны, покрытые плотным ковром вглубки — пищи для паразитирующего куркума, стеклянные сосуды, забитые спутанными стеблями галюциногенного двустрела, стройными темно–зелеными криптофигиями и клубками ниточников, грязевые, затененные корыта, питомники бесчисленных видов плесени, простейших болотных растений.

Нэннеке, закатав рукава жреческой одежды, достала из корзинки ножницы и костяные грабельки и молча принялась за работу. Геральт присел на скамеечку между столбиками света, падающего сквозь большие хрустальные плиты в потолке грота.